Странники вновь в молчании помчались к северу, поглядывая на светило, висевшее на локоть над горизонтом. Останавливаться на ночлег было еще рано; до сумерек упряжка одолеет еще немало миль, и где-нибудь да встретится подходящее для привала место - небольшая площадка в окружении торосов.
На этот раз молчание нарушил Блейд.
- Аквия?
- Да? - такое холодное, замерзшее "да", словно ком снега, подобранный с этой ледяной равнины.
- Я не собираюсь тебя пытать.
- Я знаю.
- И мстить тебе я тоже не хочу.
- Ты уже отомстил. Вчера.
- Значит, мы квиты?
- Можно считать и так...
Блейд уткнулся подбородком в мохнатую грудь, Пожалуй, вчера он перегнул палку...
- Поговорим?
Она повернула к разведчику бледное лицо, обрамленное серебристым мехом капюшона, и тихо спросила:
- Ты что-то хочешь узнать?
Да, этой женщине не откажешь в проницательности! Хорошо еще, что она не способна отчетливо читать мысли - все его мысли, подумал Блейд. Вслух же он произнес:
- Только одно: ты больше не спрашиваешь, откуда я появился в вашем мире. Почему?
- Потому что ты не из нашего мира, Риард. Я поняла это сразу.
- Как?! - это был глупый вопрос, и Блейд тут же пожалел, что задал его.
Аквия уклончиво повела плечиком; на подобные темы она предпочитала не распространяться. Возможно, знание ее было тайной; возможно, она просто не умела выразить его словами. Блейд решил не настаивать.
- Что за место этот твой Берглион? - спросил он, меняя тему.
- Замок Помнящих.
- Ты уже говорила. О чем же они помнят?
- О прошлом...
- И ты хочешь послушать их рассказы?
- Не только. Хочу посмотреть.
- Увидеть прошлое? Разве такое возможно? - он был изумлен.
- Конечно, - последовал спокойный ответ. - Помнящие могут показать, как выглядел наш мир раньше... до того, как снега и льды покрыли сушу и море... - Аквия помолчала. - Говорят, что в незапамятные времена здесь плескалось теплое море меж двух континентов. Дар-со-ланнн... - протяжные хрустальные звуки сорвались с бледно-розовых губ тремя осколками разбитого зеркала. Дарсолан - значит "ласковые волны"... Они струились от южных берегов, омывали Берглион - почти в самой середине моря, - и неслись дальше, на север... И везде была жизнь, Риард! Везде! Леса - зеленые, а не сине-фиолетовые, как сейчас... трава, цветы, желтый песок, бурые скалы, голубые озера, реки... Все краски, все оттенки, все, что теперь мертво... Понимаешь. Риард? - ее глаза стали огромными, как два бездонных колодца, полных изумрудной влаги, - Понимаешь? Увидеть такое хоть раз - и умереть!
- Ну зачем же столь трагично, - пробормотал Блейд с некоторым смущением; кажется, он начинал понимать эту женщину. - Увидеть и жить - так будет гораздо лучше.
- Разве тебе неясно? - Аквия вскинула на него вопрошающий взгляд. Наверное, в твоем мире сохранилось все, о чем я говорю. Но для меня увидеть прошлое мира - а потом это... - она махнула рукой в сторону безотрадной унылой равнины и покачала головой.
- Что ж, в снегах тоже есть своя красота, - заметил разведчик и сделал паузу, собираясь с мыслями. - В том мире, откуда я родом, живет одна девушка, которая тоже любит смотреть на прошлое. Видишь ли, у нас есть люди, художники, которые изображают красками на ткани и бумаге все, что хочешь... других людей, животных, лес, море, облака, солнечные закаты и восходы... Они занимаются этим уже тысячи лет, так что мы знаем, как выглядел наш мир раньше, - Блейд вздохнул, невольно подумав, - что в определенных отношениях этот мир за последние две тысячи лет явно изменился к худшему. - Так вот, о девушке... - он вспомнил темные глаза и бархатистую кожу Зоэ и снова вздохнул. - Она показала мне картины мастера, который рисовал только снега и льды - ибо в нашем мире тоже есть и то, и другое. Его полотна... они... да, они были прекрасны! Они потрясали душу!
Замерев, с остановившимся взглядом, Аквия слушала его рассказ. Лицо ее побледнело, губы задрожали и приоткрылись в изумлении; потом она приложила к ним ладонь, словно пыталась сдержать крик.
- Значит... - ее обычно звонкий голосок вдруг стал хриплым, - значит, в твоем мире люди могут везде увидеть картины прошлого?
Блейд с недоумением кивнул; он не мог понять, что ее так поразило.
- И таких картин много? Ты сказал - на ткани, на бумаге...
- ...на дереве, на камне, на металле - теперь художники рисуют на чем угодно, даже на живых людях. И полотен, старых и новых, столько, что на каждого жителя моего мира приходится несколько десятков - или сотен, точнее не могу сказать. Правда, не все они хороши. Есть, например...
Но Аквия не слушала его. С жадным любопытством она вцепилась в его руку и спросила - почти выкрикнула:
- Сколько?!
- Чего - сколько?
- Сколько жителей в твоем мире? Тысяча? Десять тысяч? Сто?
Блейд невольно рассмеялся, представив Лондон со стотысячным населением. Это было бы совсем неплохо! Но реальность выглядела несколько иначе.
- В одном городе моего мира тысяча тысяч людей. И таких городов - около трех тысяч. - Дать ей лучшее представление о человеческом муравейнике, кишащем на Земле, он не мог.
Аквия испытующе посмотрела на него, и тонкая морщинка вдруг прорезалась на ее лбу; Блейд ощутил мгновенный острый укол под черепом, словно тонкая игла непонятной энергии пронзила мозг. Потом женщина медленно покачала головой.
- Это правда, но это - непредставимо... Людей больше, чем снежинок в огромном сугробе... и еще больше - того, что ты назвал полотнами...
- Но почему же это удивляет тебя?
- Потому, что некоторые мудрецы Берглиона делают то же самое... Воспроизводят картины прошлого по древним образцам. Только их осталось совсем мало...
Так вот что она имела в виду, когда говорила о том, что может увидеть прошлое! Увидеть копии неимоверно старых картин тех сказочных, легендарных времен, когда на месте ледяной пустыни Дарсолана плескались теплые ласковые волны! Блейд почувствовал жалость; на миг у него перехватило дыхание, потом он откашлялся и спросил: