- Куда я денусь! - буркнул Блейд, осторожно перерезая ремни лезвием топора. Он выпрямился, поставив Аквию на ноги. - Двигаться можешь?
- Наверно... - тон ее был неуверенным. - Мы сейчас уйдем?
- Мы уедем... Тут наши собаки, сани и наши должники. Сейчас я с ними поговорю... потолкую! Шагай за мной.
Схватив тело шамана за ногу, он потащил его к юрте вождя: Аквия едва поспевала за ним. Теперь их заметили. На несколько секунд женщины застыли в недоумении, потом, сообразив, кто явился к ним в гости, начали с визгом разбегаться, хватая детей.
Блейд бросил труп, выдрал из снега три костяных стояка, поддерживавших юрту Харата, и опрокинул ее набок. Вождь, разбуженный этим бесцеремонным вторжением, выпростал голову из-под меховой полости и сел, недоуменно моргая: шея у него действительно была толстая.
- Узнаешь меня, Харат? - разведчик оперся на копье, сверля взглядом побледневшего как смерть туземца.
- В-ве-ликий Дайр! - вождь в ужасе открыл рот.
- Дайр, - подтвердил Блейд, пошевелив ногой голову мертвого шамана. Плат был плохой колдун. Не предостерег вас от набега, и Убийцы Волков проявили ко мне непочтительность. С ним я уже рассчитался, охранников твоих съел... да, съел. Плохое мясо, жесткое... Ты - другое дело. Ты - вождь, толстый, жирный...
Харат, сидя в ворохе шкур, судорожно хватал ртом воздух. Мужчины начали выползать из шатров, но при виде жуткой гигантской фигуры в центре стойбища их брала оторопь. Те, кто посмелее, ринулись к торосам, прятаться; человек десять без сил опустились в снег. Блейд был доволен - кажется, дело можно закончить без кровопролития.
Он скрипнул зубами и потянулся к вождю волосатой лапой. Харат, словно очнувшись, забился, как зверь в капкане, заверещал:
- В-великий, не надо... н-не...
- Мои собаки? - грозно спросил Блейд.
- 3-десь...
- Нарты?
- Ц-целы...
- Вели своим бездельникам запрягать.
Вождь провизжал приказ, сопроводив его парой ругательств, которые остались непонятны разведчику. Он подтолкнул Аквию туда, где дикари начали суетиться около саней, и велел:
- Присмотри, чтобы не перепутали собак. - По том опять повернулся к Харату и продолжил перечень похищенного имущества: - Мое мясо?
- С-съели, Великий... Мы т-так голодны...
- Я бы этого не сказал, глядя на твой загривок, - Блейд поднял топор. Если не хочешь расстаться с головой, давай мясо - все, какое есть, - и лучшие шкуры. Все - на сани! Живо!
- В-великий... х-хочешь молодую женщину? Или двух? Самых мягких?
Блейд изобразил глубокое раздумье.
- Пожалуй, нет, - произнес он, - перебил аппетит твоими стражами. Хочу мяса морских зверей... жира... теплые шкуры... вот эти, - он ткнул копьем в груду мехов, на которых почивал вождь.
- В-все будет, как ты сказал...
- Тогда вставай и пошевеливайся!
Харат вскочил, как резиновый мяч, и принялся распоряжаться. Минут через пять за спиной Блейда свистнул снег, и нарты, которыми правила Аквия, затормозили у перевернутой юрты. Вождь бросился к своей постели, потащил шкуры. Рыкнув на него пару раз для острастки, разведчик устроился в санях и поманил Харата к себе.
- Я милостив сегодня, - сообщил он туземцу, - но в следующий раз мой гнев будет страшен! Я иду к Берглиону, и не желаю никого видеть на своем пути. А потому ты, волчий потрох, пошлешь немедленно гонцов ко всем остальным ублюдкам на севере... что глодают кости у своих прорубей. Гонцы скажут так: Великий Дайр идет, бегите с его дороги! Понял?
Харат кивнул; глаза его были круглыми от ужаса.
- Вперед! - Блейд шлепнул Аквию по спине, и сами рванулись на восток, навстречу медленно восходившему багровому диску.
ГЛАВА 7
Весь день, пока их парты мчались к востоку, к покинутой стоянке, Аквия была необычайно молчалива, Блейд с тревогой поглядывал на нее; казалось, она думает над какой-то трудной, почти неразрешимой задачей. Неужели плен у дикарей так повлиял на нее? В конце концов, она не пострадала; вонючий дым и заклинания покойного Плата в счет не шли. Разве что сказывались напряжение и страх... Конечно, она боялась! Каким бы сильным не было ее психологическое воздействие на туземцев, голод есть голод, мясо есть мясо...
Лишь раз она положила тонкую руку на мохнатое запястье Блейда и тихо произнесла:
- Спасибо, Риард... Ты не только сильный мужчина... ты - великий воин!
Но Блейд слышал подобные похвалы не впервые и остался равнодушен к ее словам. Дела интересовали его больше.
Они нашли свое припрятанное имущество и решили в этот день не двигаться дальше - пусть гонцы Харата разнесут весть о Великом и Ужасном Дайре, который идет на север.
К вечеру, поужинав, Блейд и Аквия сидели в шатре. Как всегда, женщина устроилась на ложе, где теперь добавилось немало пышных шкур; разведчик примостился на перевернутом котле. Поигрывая сосудом с янтарной мазью, Аквия подняла на спутника взгляд зеленых глаз. Казалось, она пришла к какому-то решению; лицо ее посуровело, грудь под плотно запахнутым халатиком вздымалась в неровном дыхании.
- Скажи, Риард... - ее звонкий голос чуть дрогнул, - ты сделал это ради меня?
Блейд помолчал.
- Нет, не только. - Он подумал, что в данном случае правда уместней всего. - Для себя... но и для тебя тоже.
- Для себя - я понимаю... - головка в бледном золоте волос склонилась в утвердительном жесте. - Но для меня?.. Почему?
- Хочу, чтобы ты попала в Берглион...
Ее глаза вспыхнули, на миг Блейд ощутил, как тонкая иголочка проникла под череп, в самый мозг. Потом Аквия перевела дыхание и прошептала:
- Ты сказал правду... действительно, правду! Риард, мой страж, мой хранитель!
Тонкая рука женщины легла на его волосатую лапу халатик распахнулся, и полные груди с напряженными сосками вырвались на волю. Блейд сглотнул слюну. Нет, не только глаза его и губы остались безволосыми, была еще одна часть тела, и она все настойчивей давала о себе знать. Он пожирал взглядом налитые полусферы грудей, и бледно-алые соски, и тонкую талию, восхитительно гибкую и волнующую, и мраморные амфоры бедер, и светлый треугольник между ними, почти физически ощущая его упругую твердость.
Твердость? Неужели она хочет его? Медведя, монстра, полузверя?
Аквия поднялась, сбросила свое одеяние. Медленно-медленно скользили ладони, втирая в кожу сат-па, согревающую янтарную мазь. Плавно и неторопливо касались они шеи, хрупких плеч, живота, длинных стройных ног... Потом она повернулась. Спина, чуть выступающие лопатки, поясница, мягкие выпуклости ягодиц... Блейд с трудом сдержал стон. Зачем она делает это? Зачем мучает его?
Женщина опустилась на колени; бедра ее были плотно сжаты, кожа начала розоветь под действием бальзама.
- Риард... иди ко мне...
Ему послышалось? Или серебряный колокольчик прозвенел на самом деле?
- Риард... иди ко мне...
Он потряс головой, отгоняя наваждение: бурые космы всколыхнулись, затанцевали по плечам.
- Риард... иди ко мне...
Она почти пела эти слова, срывавшиеся с розовых губ как магическое заклинание: "Риард... иди ко мне..."
Будто зачарованный, Блейд передвинулся со своего котла на мягкую постель. И Аквия двинулась ему навстречу. Ладони ее теперь скользили по косматым плечам, бедра широко разошлись; миг - и она сидела у него на коленях, обнимая за шею и спрятав лицо на груди. Казалось, прикосновение нежной кожи к жестким волосам лишь волнует ее все больше и больше, подогревая страстное желание.
Ноги женщины скрестились на спине Блейда. Она подняла голову, тонкие пальцы нетерпеливо тормошили его бороду и усы, пролагая дорогу к губам, потом она приблизила свое лицо, и горячий язык проскользнул внутрь, обжигающий и юркий, как нагретая солнцем ящерка.
Аквия привстала, не отрываясь от его губ. Теперь ее руки возились где-то внизу, разбирая шерсть волос к волоску, прядка за прядкой, освобождая то, что требовалось освободить. Блейд играл с ее языком, обхватив ладонями округлые ягодицы и почти не ощущая кожи. Но запах он чувствовал! Пьянящий, терпкий и нежный аромат, который сводил его с ума!