– Подозрение? – Дж. внимательно посмотрел на старого ученого.
– Скорее – возникло такое чувство, – поправил себя лорд Лейтон.
– Так все же – подозрение или чувство? – настойчиво переспросил Дж., в рассуждениях его светлости шеф МИ6А уловил некую нерешительность. – Ричарда не в чем подозревать! – с плохо скрытой обидой добавил он, начисто забыв, что еще полчаса назад едва не устроил своему подчиненному допрос с пристрастием по поводу меотидских ощущений.
– Вы правы, – легко улыбнулся лорд Лейтон. – Это было только смутное чувство, и его оценка лежит за пределами моих возможностей.
– Почему же вы так несправедливы к себе?
– Все дело во времени, мой дорогой, все дело во времени. Должен пройти некоторый период, чтобы выяснилось, прав я или нет, – совершенно спокойно ответил ученый. – Но я уже слишком стар…
* * *
Белые легкие крапинки не исчезали, наоборот, они слились в единообразный бесконечный белый ковер. Сначала он оставался белесым, как утренний туман над водой, затем неожиданно стал наливаться фиолетово-серым сиянием.
На боль, привычную острую боль в голове, вдруг стали наслаиваться все нарастающие жгучие укусы и покалывания: вскоре спину начало печь, как в огне, а еще через несколько секунд Ричард Блейд понял, ощущает не жар, а ледяной холод. Только холод способен так глубоко вгрызаться в тело, в кости и плоть. Поверхность, которую он в полубессознательном состоянии принял за раскаленный песчаный пляж, была в действительности бескрайней снежной равниной.
Не вставая, разведчик повернул голову, коснулся волос; под ладонью скрипнули сухие крупинки снега. Он посмотрел вперед – туда, где на снежное покрывало легла фиолетовая тень заката. Приподнявшись на локте, он различил какое-то возвышение среди ледяных торосов, похожее на конический сугроб – или на заметенную снегом юрту. Над ней висела половинка багрового гигантского светила, холодного и почти негреющего.
Ледяной ад! Худшее, что могло быть! Черную карту выбросила ему судьба… Вернуться? Он нащупал ладонью маленькую выпуклость под кожей, и это немного успокоило его. Нет, вернуться он всегда успеет… Может быть, удастся найти жилье, одежду, пищу… В первую очередь – одежду, ибо при двадцатиградусном морозе нагишом ему не продержаться и трех часов.
Блейд поднялся на ноги, стряхнул обжигающие крупинки с груди и осмотрелся. Худшего нельзя было увидеть даже в кошмарном сне: снег, снег, снег со всех сторон; безмолвная бело-фиолетовая пустыня – на запад и на восток, на юг и север… Пожалуй, только в небо не тянулась эта снежная пелена…
Впереди, в том направлении, где он увидел конический холмик, по снегу уже протянулись черно-фиолетовые тени от гряды невысоких торосов; сзади равнина еще сохраняла белизну похоронного савана, озаренного потоком сумеречного света. Багровый диск над горизонтом казался яростным оком неведомого бога, с торжеством следившего за агонией крохотного червячка, брошенного прямо в обжигающую снежную крупу; возможно, этот глаз принадлежал не божеству, а Сатане, владыке этого ледяного мира.
Блейд поежился. Выбора у него не оставалось; теперь он лучше оценил ситуацию, решив, что на таком холоде не выдержит и часа, а если грянет пурга, то это время сократится до двадцати минут. Ледяную преисподнюю – вот что он получил после Меотиды!
Разведчик сделал шаг вперед, но тут же нога по самое колено провалилась в снег, и тысячи мелких, хищных и острых коготков начали раздирать кожу. Блейд пошатнулся, выдернул ногу и неловко сел на снег – прямо в продавленное его телом углубление. Теперь жгло нагие ягодицы – удовольствие ниже среднего; вдобавок кожа на спине, на груди и плечах начала покрываться ледяной корочкой. Только подошвы еще как-то сопротивлялись ярости снежных укусов, но пальцев он уже не чувствовал.
«Стоит провалиться по пояс – и конец…» – с ужасом подумал он, вновь поднимаясь на ноги. Почему-то его меньше волновала перспектива уйти в снег с головой, словно в нынешнем жутком положении все заботы сосредоточились лишь на одной-единственной части тела – как будто он не рисковал отморозить уши, пальцы и нос. Но пальцев, в конце концов, было целых два десятка…
Снег вокруг небольшого плацдарма, на котором стоял Блейд, наливался зловещими фиолетовыми тенями. Несомненно, близился закат, хотя он еще не мог определить, встает или садится местное светило; но что-то подсказывало ему, что наступил вечер. Решив отложить любование игрой багрово-фиолетовых лучей до более подходящего случая, разведчик внимательно изучил небольшой участок снега перед собой.