Впрочем, не везде по области эта ситуация одинакова. Задорин выделил три региона, сравнил данные своих демографических исследований с производственными показателями, и вот какая сложилась картина. Там, где образовалась диспропорция мужского и женского состава бригад — Восточно-Приморский и таежный регионы, — там наблюдается и резкое сокращение поголовья, не выполняются планы по продаже мяса. Особенно удручающее положение в регионе таежном. Указанная диспропорция здесь самая высокая, самые большие здесь и потери. За последние семь лет стадо уменьшилось на треть — это при значительном резерве пастбищ, при устойчивых, в отличие от побережья, климатических условиях… Но вот центрально-территориальный регион. Тут в бригадах обычно по семь пастухов и пять работниц. Жены оленеводов не рвутся в поселок, дети-дошкольники живут в тундре вместе с родителями. Поголовье оленей выросло за десятую пятилетку на 39 тысяч, планы по производству мяса выполнены. В этом регионе расположен и совхоз «Омолон». Задорин говорит: «Полнокровной в социально-демографическом аспекте выглядит оленеводческая бригада этого хозяйства. Она состоит из 8 мужчин и 7 женщин, 4–7 детей дошкольного возраста, то есть максимально приближена по своей структуре к традиционному оленному стойбищу. Мне не раз приходилось бывать в этих коллективах. Жизнь здесь, как говорится, бьет ключом… Укрепление внутрисемейных связей — одно из главных направлений кадровой политики в совхозе «Омолон». Конечно же автор не утверждает, что выявленная им причинная связь — единственная, что только в диспропорции в структуре бригад коренятся все беды оленеводства. Но все же многолетние наблюдения, неопровержимость собранного фактического материала позволяют утверждать: «Причина упадка оленеводства носит ярко выраженный социально-экономический, с резким уклоном в демографические вопросы, характер. На первый план всплывает проблема образования семьи, то есть присутствия женщин в оленеводстве как потенциальных невест…» Я пересказываю лишь основные положения статьи, но в исследованной ситуации есть масса тонкостей. Например, штатное расписание. По существующему положению в фонд заработной платы оленеводческой бригады включены всего две ставки работниц. Не исключение и те бригады, где женщин, как в «Омолоне», больше. Что же они, все те перечисленные обязанности исполняют бесплатно? Нет. Происходит попросту внутреннее перераспределение этого фонда, мужчины делятся с женщинами своим заработком. А вообще-то… В какой-то из недавних статей, посвященных все тем же демографическим проблемам, я читал, что сама повседневная действительность с ее многочисленными регламентациями незаметно настраивает современную семью иметь не более одного-двух детей. Скажем: «Пассажир имеет право бесплатно провести с собой одного ребенка в возрасте…» И т. д. Не так ли и политика республиканского комитета по труду и заработной плате способствует диспропорции в структуре оленеводческих бригад. Несколько времени спустя, в Магадане, когда я говорил об этом с первым заместителем начальника областного управления сельского хозяйства Б. Н. Каныгиным, он сказал, что сейчас вышли с предложением, чтобы в бригаде были «узаконены» четыре женщины. Но это пока только — «вышли»…
Как же теперь поправить создавшуюся ситуацию? Ведь указать на причины упадка оленеводства — это полдела, нужно что-то и предложить. Чтобы «вернуть женщин» в бригады, а в широком смысле понимать надо так: чтобы создать нормальные условия для жизни в тундре и тем самым привлечь молодежь, Задорин предлагает строить для бригад стационарные жилищно-бытовые комплексы. Тут все продумано. Это должен быть дом, объединяющий под одной крышей несколько жилых помещений различного типа — для семей, для одиноких, зал для культурного отдыха, кухонный блок, санитарно-гигиенический, хозяйственный блок, кладовые, подсобки. Здесь же должна помещаться небольшая дизельная электростанция, котельная. Рассчитан комплекс на коллектив в двадцать человек, включая детей. Ставить его рекомендуется в районе осенне-зимне-весенних пастбищ, где бригады проводят большую часть года. Социальные последствия этого начинания и вытекающий из них производственный эффект — очевидны… Надо сказать, что о подобных комплексах, как и вообще об улучшении быта тундровиков, говорится не впервые. Еще в 67-м году в «Магаданском оленеводе» была напечатана статья архитектора А. Сахарова «Проект дома-комплекса для оленеводов, охотников и рыбаков Севера» с приложением чертежей. В 68-м в том же сборнике можно было прочесть коротенькую заметку оленевода из Якутии С. Степанова, автор которой, описывая трудности кочевого образа жизни в тундре, приходит к тому же выводу, что и Ходьяло и Задорин: «Вся эта неустроенность быта и объясняет нежелание молодежи идти на дальние участки, особенно в оленеводческие бригады: молодежь, естественно, тянется к культурным центрам…» В книге «Оленеводство Магаданской области», изданной в Магадане в 69-м году, ее автор В. И. Устинов писал: «Значение оленеводческих баз очень велико. Только с их помощью можно коренным образом изменить и характер производства, и быт оленеводов, быстрее ликвидировать остатки кочевого образа жизни и отсталые формы ведения хозяйства». В этой же книге, на с. 120–121, помещался проект бригадного дома и план всей базы, где предусматривалась даже вертолетная площадка и взлетно-посадочная полоса… Идея, таким образом, не нова. Да и сам Задорин признает, что высказывалась она еще лет пятнадцать — двадцать назад. Однако осуществить ее, по мнению автора, в то время было невозможно. Во-первых, отсутствовала необходимая материально-техническая база, во-вторых, старое поколение оленеводов тяготело еще к традиционному укладу жизни, психологически было не подготовлено, чтоб воспринять «элементы нового быта». Теперь же и материальные возможности есть, и сами оленеводы увидели необходимость строительства таких баз. Например, бригада Ходьяло… В общем, чрезвычайно располагала к себе эта статья. Если прежде подобные выступления были редки, разрозненны, звучали как-то робко в сравнении с другими рецептами для оленеводства, сводились в основном к общим утверждениям: да, надо, надо улучшать быт оленеводов! — и тут же позабывались, то задоринская подкупала неординарностью подхода к проблеме, основательностью доказательств, выкладками, фактами, убежденностью тона — чувствовалось, что автор шел не от теории, а от жизни, которую досконально знал. Короче, выдавалось научное обоснование… Меня только интересовало, не очередная ли это «мечта» для обозримого будущего, как и многие другие призывы развивать социальную инфраструктуру в народном хозяйстве области, или наконец народился здесь тип «магаданского практика»? Мы с Виталием встретились и теперь, спустя двадцать лет, как бы заново познакомились. Он рассказал, что разработал технико-экономические обоснования жилого комплекса и в скором времени в совхозе «Победа» Ольского района, одном из самых отсталых по задоринским показателям, будет проводиться эксперимент по его внедрению. Эксперимент рассчитан на два-три года. Кроме того, в феврале прошлого года между бригадой Дмитрия Ходьяло и управлением сельского хозяйства было заключено что-то вроде своеобразного «договора». Управление обязалось выделить бригаде несколько домиков типа «Север-3» — «шесть спаренных домокомплектов», — а Ходьяло, со своей стороны, должен был испытать их на практике. Этот эксперимент уже начат… Похоже было, что дело стронулось. Но в управлении сельского хозяйства Борис Николаевич Каныгин — тоже старый знакомый и тоже по Уэлену, начинал там зоотехником, — быстренько выдал мне следующий подсчет. В одиннадцатой пятилетке на развитие сельского хозяйства области отпущено 329 миллионов рублей. Стоимость задоринского комплекса — 240 тысяч. Бригад в области — 270. Суммарно выходит, значит, около 65 миллионов. Следовательно,