В а с и л и н а. Лицо у твоего друга…
П а в е л. Сказал уж: мне с его лица не воду пить. Мне его квалификация нужна.
С улицы доносится частушка. Василина зарыдала.
(Резко повернулся.) Василина!.. Ты… чего? (Подходит.) Чего ты, скажи?
В а с и л и н а (рыданья душат ее). Это ты… ты скажи, как ты там… в Галиции… с полькой своей…. с Марией… Изменщик! Изменщик окаянный!
П а в е л. С какой Марией? Об чем ты?
В а с и л и н а. Может, у тебя от ней и ребенок там? Зачем я-то тебе? Поезжай к польке своей! Ой, горюшко мое, счастье мое загубленное!..
П а в е л (растерянно). Стой! Погоди! Подожди, Василина… Дай сообразить. (Резко.) Не причитай, говорю! Понял я! Понял, кто на меня… на любовь нашу замахивается!..
Входит Н и к и ф о р.
Н и к и ф о р (кашлянул). Не помешал?
П а в е л. В самый раз. (Подходит, хватает Никифора за грудки.)
В а с и л и н а. Паша! Не связывайся! Отпусти! Бог с ним!..
П а в е л. Нет уж, попридержу!..
В а с и л и н а. Пашенька!
Входит взволнованная Д о м н а И п а т ь е в н а.
Д о м н а И п а т ь е в н а. Паша… Депеша тебе… в Москву требуют.
П а в е л. Погодите, маманя, свидетельницей будьте. Николаю-угоднику молитесь, чтоб этот гад из моей избы ноне живым вышел. (С силой толкает Никифора на пол.) На колени! А теперь повтори все, что ты тут Василине без меня говорил. Слово в слово чтоб повторил.
Н и к и ф о р. Не помню, Пань… Може, что и сболтнул… Так по пьянке же…
П а в е л. Врешь, паскуда! Ну! Маманя, слушайте!
Н и к и ф о р. С Марией, мол, ты марьяжил… там… в Галиции… Пользовался… Жениться, мол, на ней хотел… Все будто…
П а в е л. А в самом деле как было?
Н и к и ф о р. Каюсь! Наговорил я на тебя, сам теперича не знаю, как получилось… Напраслину на друга взвел. Покарай меня, господи, на том свете!
П а в е л. Иуда-Искариот! Я тебя как товарища, как соратника к такому святому делу привлек… Замарал… Все замарал своими погаными ручищами… Вон из избы, червивая твоя душа! Забудь, что есть на земле село Мокрый Узень.
Н и к и ф о р (торопливо одевается, останавливается у порога). Теперича на прощанье, Пашка, и я тебе кое-что скажу… Баба твоя уговаривала меня, чтоб я с ней сбёг, в полюбовницы набивалась… Водку со мной хлестала — пусть дыхнет! Плакалась: изуродовал, мол, мне Пашка мою младую жисть…
П а в е л. Василина!
В а с и л и н а (в ужасе). Паша, неправда это!
П а в е л (Никифору). Брешешь, сука!
Н и к и ф о р (поднял с пола топор, швырнул к ногам Павла, сорвал с головы шапку, опустился на колени). На! Руби, ежели вру… Дыхнёт пусть!
Василина тыльной стороной ладони закрывает рот, отступает в глубину избы.
То-то… Сука-то, выходит, не я. А в деревне вашей я поживу. (Уходит, хлопнув дверью.)
П а в е л. Мама! (Опускается на лавку.)
Д о м н а И п а т ь е в н а. Пашенька… Сынок… Не могла Василина на такое… Не могла…
П а в е л. От нее самой таких слов не слышу…
В а с и л и н а. Господи, да за что же муки на меня эти? (Рыдает.)
З а н а в е с
АКТ ТРЕТИЙ
Кремль. Кабинет Ленина.
Голос Ленина из смежной комнаты — «верхнего коммутатора» Кремля: «…политбюро Цека просит сообщить всем ответственным работникам директиву Цека: обороняться до последней возможности, отстаивая Одессу и Киев; их связь и связь их с нами — до последней капли крови. Это вопрос о судьбе всей революции. Помните, что наша помощь недалека». Л е н и н возвращается в кабинет, проходит за свой стол, начинает, не садясь, разбирать лежащие на нем бумаги, проводит по уставшему лицу руками, будто желая снять с него паутину. Уперся руками в стол, сосредоточенно думает. В и к т о р и я входит со стопкой книг, наблюдает за Лениным.
Л е н и н. Забыл вас спросить, Виктория, как устроили товарища Павла?
В и к т о р и я. Он остановился у нас, Владимир Ильич. Всю ночь они с Георгием Максимовичем глаз не сомкнули и мне спать не давали.
Л е н и н. Помните — Поронин, Новый Тарг, мой арест, тюрьма…
В и к т о р и я. Конечно, помню.
Л е н и н. Если бы вы видели, Виктория, как товарищ Павел не хотел оставлять меня в камере одного… (Запнулся, кашлянул.) Ты… Ну-с, хорошо. Как он выглядит? Здоров? Как одет? Благополучно ли добрался до Москвы?