П а в е л. Ты что, гад, умом рехнулся? Средь бела дня, на чужом дворе, когда и без того вот-вот ни за что сгинем. Русские же мы, враги нынче для них…
Н и к и ф о р. Не могу, Пашка, больше… что хошь… Без бабы не могу больше. На баб, которые мало-мальски… Кровь мне зенки мутит…
П а в е л. Замолчи, паскуда!
Н и к и ф о р. Себе присмотрел молодуху-то? Я не гордый: тебе — эту, мне — ту, постарше… Не передеремся, чать…
Павел поднимает с земли котомку Никифора, швыряет ему под ноги.
П а в е л. Держи и топай с этого двора.
Н и к и ф о р. Не цапай чужое!
П а в е л. Уходи, говорю, по-доброму, пока силом не выгнал.
Н и к и ф о р. Щенок! На благодетеля руку поднимаешь? Придушу! (Бросается, на Павла.) Пашка… твой верх. Сдаюсь. Только морду не кровени…
П а в е л. Тьфу! Знал бы раньше, что ты такая паскуда… (Уходит.)
Н и к и ф о р (презрительно сплевывает). Тоже мне товарищ! Ничего! Теперича я и один до дому доберусь. (Возится с насосом.)
Из дома выходит Т е р е з а, протягивает Никифору старый башмак.
Т е р е з а. Годится?
Н и к и ф о р. Лучше быть не может.
Из мезонина доносятся звуки фортепьяно. Входит п о ч т а р ь.
П о ч т а р ь. Доброе утро, пани Тереза.
Т е р е з а. Здравствуйте.
П о ч т а р ь. Пани Крупская дома?
Т е р е з а. Сейчас позову. (Уходит в дом.)
К р у п с к а я (появляется на крыльце). Здравствуйте, пан Куцевич. Слушаю вас.
П о ч т а р ь. Имею честь вас обрадовать — на имя вашей матери, пани Крупской, из России пришли деньги — четыре тысячи рублей.
К р у п с к а я (крайне удивлена). От кого?
П о ч т а р ь. Наследство. Завещано покойной сестрой вашей матери. Вот письмо нотариуса и извещение на получение денег.
К р у п с к а я (крайне взволнована, но не выдает своего состояния). Покойная? Как покойная? Тетя Оля умерла?
П о ч т а р ь. Все помрем, все на том свете будем…
К р у п с к а я (спокойно). Хорошо, я передам. Я передам, пан Куцевич.
П о ч т а р ь. Спасибо. Всего доброго. (Уходит.)
Н и к и ф о р (про себя). Бедные, говорят, а тысячами, глянь, ворочают. (Громко.) Пани, вот насос исправил. За работу бы получить.
К р у п с к а я. А? Что? Спасибо, спасибо… Сколько же?
Н и к и ф о р. Гм… Двадцать крон…
К р у п с к а я. Пожалуйста. (Дает деньги.)
Н и к и ф о р. Премного благодарствуем. (Низко кланяется.) Прощения просим.
Никифор уходит, сталкивается с К о ж у х о в ы м, кланяется ему.
К р у п с к а я (вертит в руках извещение). Надо подготовить маму. Володю это тоже очень расстроит. Тетя Оля! Бедная тетя Оля!..
К о ж у х о в. Здравствуйте, Надежда Константиновна.
К р у п с к а я. Здравствуйте, Георгий Максимович.
К о ж у х о в. Владимир Ильич дома?
К р у п с к а я. Чуть ли не с рассвета ушел на Черную гору. Работает над статьей о войне. Жду его.
К о ж у х о в. Я только что со станции — прибыла свежая почта. Позавчера германский рейхстаг единогласно утвердил военный бюджет. (Дает газету Крупской.)
К р у п с к а я. Немецкие социал-демократы голосовали за войну? Не может быть! Не может быть!
К о ж у х о в. Написано — черным по белому. Правда, я плохо знаю польский язык, мог ошибиться.
К р у п с к а я (читает). К сожалению, вы не ошиблись. Так и есть. Это надо немедленно показать Владимиру Ильичу.
К о ж у х о в. Я отнесу. Я знаю, где он любит работать.
К р у п с к а я. Нет, я сама. Поднимитесь к Виктории. У нее для вас важная новость.
К о ж у х о в. Надежда Константиновна… Вы так бледны, взволнованны… Что-нибудь ужасное?
К р у п с к а я. Нет-нет… Просто завтра Виктория по поручению Владимира Ильича выезжает в Россию.
К о ж у х о в. В Россию? Завтра? Одна? А я? Надежда Константиновна, вы, кажется, забыли, что Виктория значит для меня.
К р у п с к а я. Знаю, Георгий. Невеста. Любимая. И все-таки она должна ехать. Ступайте же к ней. (По-матерински ласково, понимающе.) Она — ждала…
Кожухов уходит, слышно, как он стремительно поднимается по деревянной лестнице на второй этаж. Крупская, вздохнув, уходит в сторону гор. Входит Н и к и ф о р, его лицо искажено гримасой ужаса.