Из дома в сарай с тяжелым ведром проходит Т е р е з а.
…как эту же пани Терезу — от необходимости убивать три четверти жизни в смрадной кухне.
Т е р е з а (остановилась). Вы обо мне, что ли?
Л е н и н. И о вас — тоже. Я говорю, пани Тереза, придет день, и женщина будет раскрепощена от непосильного домашнего труда.
Т е р е з а. Дай-то бог… Ксёндз давно уже обещает — рай на небе. А на земле, видно, так каторжной лошадью и подохнешь. (Уходит.)
Л е н и н (с горечью). Не верит! (Резко повернулся к Кожухову.) Ничего! Придет время — поверит. А нам — надо работать, перековывая нашу мечту в действительность. Это я уже говорю в ваш, уважаемый Георгий Максимович, адрес. Ведь строить первые электростанции в послереволюционной России придется вам, не мне. Кстати, как у вас подвигается работа по систематизации данных об уровне электрификации передовых капиталистических стран, той же Германии, например?
К о ж у х о в. Я сделал почти все, о чем вы просили, Владимир Ильич, но… честно говоря, начавшаяся война выбила меня из колеи, я ничего не могу сообразить. Надежда Константиновна понесла вам свежие газеты. Позавчера в Берлине рейхстаг единогласно утвердил военный бюджет. Социал-демократы, как один, проголосовали за войну.
Л е н и н. Это конец Второго Интернационала… (Нервно заходил.) Не сегодня-завтра, теперь в этом нет сомнений, интересы рабочих предадут социал-демократы других стран… Мир будет втянут в небывалую бойню. Миллионы трудящихся станут убивать друг друга. Во имя чего? (Остановился.) И тем не менее надо мечтать, ибо мечта, Георгий, как раз возникает тогда, когда трудно, когда чертовски трудно жить, бороться, работать. И чем труднее человеку, тем ярче мечта, озаряющая его. (С лукавой улыбкой.) Вы что — не верите в нашу конечную победу?
Доносятся шум, плач и причитания женщин.
Что это?
К о ж у х о в. Новобранцев отправляют на фронт.
Л е н и н (вслушивается). Это так напоминает мне Россию… (Пауза.) Поляки едут убивать русских. За что, почему? Потому что германскому империализму мало Силезии, русскому монарху мало Королевства Польского, а австро-венгерскому — Галиции. И в такой момент, когда только единение революционных слоев пролетариата всех воюющих стран может остановить кровопролитие, господа социал-демократы голосуют за войну! За империалистическую, несправедливую войну. Позор! В данной ситуации я не вижу иного выхода, кроме как начинать немедля борьбу за поражение. Да-да, за поражение русского правительства в этой войне. Георгий Максимович, необходимо срочно связаться с Карпинским в Женеве, чтобы он немедленно прозондировал почву относительно издания брошюры о войне. И вообще настало время подумать о переезде в нейтральную страну. Отсюда нам будет невозможно — и уже невозможно — осуществлять связь с Петербургом и Москвой. Завтра Виктория выезжает в Россию. Нужно, чтобы товарищи были в курсе насущных задач сегодняшнего дня. Особое внимание следует уделить вопросам агитации среди солдат, отправляющихся на фронты. Не война до победного конца, а война этой войне…
Из дома выходит В и к т о р и я.
К о ж у х о в. Я свяжусь с Карпинским, Владимир Ильич, но…
Л е н и н. В чем дело, Георгий?
В и к т о р и я. Георгий Максимович удручен моим отъездом.
Л е н и н (нахмурился). Вы прекрасно знаете, Георгий, что отъезд Виктории вызван не чьей-либо блажью, а связан с опасным и ответственным заданием.
К о ж у х о в. Но куда успешнее она выполнит это задание, если я буду находиться рядом с ней. (Короткая пауза.) Тем более что я только что сделал Виктории предложение и она ответила согласием.