— Что вы имеете в виду? — спросила Риган.
— У него были страшно грязные сапоги, когда он у нас тут появился. Тогда выдалось несколько часов хорошей погоды, потеплело, а он почему-то решил позабавиться, пройти по двору, постучать в окна и покричать «Веселого Рождества!» — Бесси подалась вперед в кресле. — Так он ходил там и орал: «Веселого Рождества! Веселого Рождества!». Я ему тогда сказала, что, мол, хватит орать, достаточно, достаточно. И он принес всю грязь, что собрал на заднем дворе, в дом, и я ходила за ним по пятам и пыталась убрать все, что он оставлял за собой. При этом, естественно, я выглядела какой-то ведьмой, которая только и делает, что мешает празднику, но как бы то ни было, прежде чем он ушел, этот наш Санта Клаус, я твердо сказала ему, что в следующем году ему лучше прийти в чистых и красивых сапогах, иначе он не войдет ни в нашу дверь, ни даже в каминную трубу или в другие места, куда там Санта Клаусу приходится проникать.
Сердце Риган стало биться куда быстрее.
— А каковы были его сапоги в этот раз, накануне ночью? — спросила она.
— Я проверила их, когда он вошел в двери, и мне показалось, что на один сапог приклеилась жвачка. Я его за это чуть не убила! Но оказалось, что он просто наступил на какую-то оранжевую клейкую бумажку. Поэтому я позволила ему войти. А вообще-то вокруг творилось сплошное сумасшествие. Не до него было!
— А еще раз вы его видели?
— Нет. Он все время был с детьми, а потом ушел через библиотеку.
— А когда вы видели Ибена Бина в последний раз до этого вашего праздника?
— Он зашел забрать игрушки, которые должен был положить в свой мешок. В прошлый четверг. — Бесси чуть улыбнулась. — Когда вы нанимаете Санта Клауса, его, оказывается, еще надо снабжать полным набором подарков.
Глубоко задумавшись, Риган нахмурилась при этих словах:
— Меня беспокоят как раз сапоги Санта Клауса. В доме Кендры Вуд мои родители живут сейчас как раз в комнатах, где до них жил Ибен. И там они нашли пару сапог в ванной комнате, очень похожих на те, что надлежало бы, по идее, использовать в наряде Санта Клауса. На них даже были прикреплены колокольчики.
— Это очень похоже на Ибена, — согласилась Бесси.
— Но ведь те сапоги, которые были на Санта Клаусе вчера вечером, как вы говорите, были без колокольчиков?
Бесси посмотрела на Риган как на сумасшедшую.
— Конечно. На Санта Клаусе, который приходил к нам, были черные ковбойские сапоги. Такие, как тут все мужчины носят. Иногда вам даже начинает казаться, что вы находитесь где-нибудь на Диком Западе или в Техасе.
— Я просто представить себе не могу, почему Ибен не надел свои костюмные сапоги, — удивилась Риган. — Насколько я могу предположить, у вас нет никаких оснований сомневаться, что в костюме Санта Клауса вчера вечером был не Ибен?
Бесси покачала головой.
— Да я едва взглянула ему в лицо. Я была больше озабочена его сапогами и, кроме того, мне уже надо было бежать на кухню, чтобы посмотреть, как там у меня работают нанятые помощники.
Риган поднялась.
— Спасибо, Бесси. Как я понимаю, вы сегодня уезжаете. Но если вы вспомните что-то, что сможет помочь нам в проведении расследования, то, независимо от того, насколько тривиальным вам это что-то может показаться, я вас очень прошу не стесняться и позвонить мне.
Риган передала Бесси свою карточку с телефонным номером. Руки Бесси дрожали, когда она принимала эту карточку.
«Что же это она так нервничает?» — подумала Риган.
Джеральдин Спунфеллоу сидела в старом скрипучем кресле-качалке, зашнуровывая свои поношенные высокие сапоги. Она вообще любила вставать пораньше и дышать свежим горным воздухом. Она всю свою жизнь прожила в долине Роаринг-Форк-Велли и чувствовала себя частью местного пейзажа, частью Аспена, всего того, что происходило в городе. Она персонифицировала аспенский идеал самовыражения, что обычно означало, что человек доводил свою позицию до сведения других вне зависимости от того, хотели они эту позицию знать или же нет.
Дед Джеральдин, Бертон Спунфеллоу-второй, был одним из открывателей здешних мест, который перебрался через горный хребет Контитентл Дивайд в начале 1880-х годов и обосновался в Аспене, известном тогда под названием Ют-Сити. Он застолбил свои права на участок земли и сделал себе состояние на серебре, залежи которого оказались в его недрах. Все развивалось восхитительно вплоть до 1893 года, когда американское правительство сменило валютный стандарт с серебряного на золотой.
— Это просто свело меня с ума, Джеральдин, — говорил про сие событие дед.