Он прищуривает свои серебряные глаза, глядя на нее, его бледная кожа и волосы позолочены отблесками огня.
— Да. Все это кажется чрезвычайно научным.
— М-м-м, — протягивает она, целуя его, прижимаясь к нему всем телом, проводя пальцами по его шее. Она покусывает его ключицы, наслаждаясь тяжестью его рук на своей спине. Ее плечи непроизвольно прогибаются, когда его пальцы скользят вдоль ее позвоночника.
— Где ты этому научилась? — спрашивает он, когда она целует его торс, покусывает, проводит пальцами по коже, ощущая неровность шрамов, рассекающих его грудь. — Есть ли кто-то, кому я должен завидовать?
Она фыркает.
— Я экстраполирую. Существенно.
— А. Очень хорошо. Просто уточняю…
Она касается губами его бедра. Она скользит своим телом между его ног, проводя рукой по его бедру, в то время как ее язык обводит таз, и он издает бессвязный стон, сжимая ее плечо, когда его член нетерпеливо дергается. Она игнорирует это, предпочитая прикасаться к нему везде, кроме него.
— Помни, медленно, — говорит она почти шепотом. — Очень медленно.
Наконец она обхватывает его пальцами и долго облизывает. Он стонет и кусает губу, когда она продолжает. Она видит, как напрягаются сухожилия на его шее, а из горла вырывается гортанный вздох. Дрожащее тепло, быстрое, как электрический разряд, пробегает по ней. Она продолжает медленно двигаться, дразня его рукой вверх и вниз, в то время как она легко скользит по его коже. Когда костяшки его пальцев впиваются в одеяло так сильно, что она думает, будто он может разорвать его, она наконец разжимает губы.
Он перестает дышать и не двигается, когда она берет кончик в рот; его взгляд достаточно горяч, чтобы обжечь.
Его грудь вздрагивает, и она чувствует, как он пульсирует, когда проводит кончиком языка по всей его длине.
— О, бляяять, — его живот вздрагивает, мышцы сжимаются, когда он напрягается; его рука сжимается в кулак, хватая ее за волосы, а затем отпускает, когда он шипит и его голова откидывается назад, а звук разрезает воздух. Ее голова наклоняется, язык изгибается, предвкушение бежит по венам и по коже, когда она расслабляет челюсть, принимая его глубже. Глубоко, как она может, прежде чем она покачивается, щелкая кончиком языка по нижней стороне.
Она делает вдох и повторяет движение. Он стонет, и его рука находит ее лицо, кончики пальцев скользят за изгиб челюсти, тянут, направляя, не принуждая, но отчаянно умоляя, пока его большой палец гладит ее по щеке.
— Да… именно так. Блять, это прекрасно. Ты идеальна.
Она сосет до тех пор, пока ее щеки не впадают, позволяя ему управлять темпом, качая кулаком вокруг того места, которое она не может захватить своим ртом. Он дергается под ее языком, скользя к задней стенке ее горла. Она слегка увеличивает темп, наблюдая за ним. Его глаза расплавляются, а губы дергаются, как будто он не в состоянии произнести нужные слова.
Его большой палец продолжает медленно потирать впадинку на ее щеке, а дыхание становится все короче и короче.
— Вот так. Достаточно, — его голос жесткий и хриплый, когда он резко отрывает ее от себя. — Я думал, мы принимаем экстренные меры, чтобы не замерзнуть насмерть.
Он перекатывает ее под себя и прижимает к месту. Гермиона подавляет смех.
— Что случилось с медлительностью и сохранением тепла? — рычит он.
Гермиона смотрит на него, тяжело дыша.
— Мне уже довольно тепло. Разве нет?
Он прикусывает губу, когда его взгляд скользит по ее телу.
— Ты… беда, вот что ты такое, — наконец произносит он.
Он закрывает глаза и с минуту очень медленно дышит.
— Я думаю, что ты достаточно продемонстрировала основную методику. Как насчет того, чтобы я попрактиковался сейчас, а ты смогла бы предложить конструктивную критику, — он искоса смотрит на нее сверху вниз. — Посмотрим, смогу ли я заработать от тебя «П».
Грудь Гермионы сжимается от смеха.
— А теперь, — говорит он, переходя к делу. — Я не думаю, что в твоем методе был достаточный физический контакт. Это положение, — он скользит одной рукой под основание ее головы и пальцы запутываются в ее волосах, чтобы удержать ее там, — гораздо более эффективно для максимального контакта с поверхностью.
Говоря это, он опускает голову так низко, что его дыхание обжигает ее шею, и он медленно целует подбородок, перед тем как прикусить ее ухо. Он отодвигается от нее ровно настолько, чтобы позволить руке скользнуть вниз по ее телу. Гермиона вздыхает, напрягаясь, когда его пальцы проходятся между ее грудей, прежде чем скользнуть вдоль изгиба ее талии, наконец, проникая пальцами между бедер.
Ее ноги дрожат, а сердце уже начинает колотиться. Он смотрит на нее сверху вниз.
— Хочешь узнать одну из моих любимых вещей о тебе? — интересуется он, едва касаясь кончиками пальцев ее складок. У нее перехватывает дыхание.
Он снова опускает голову, пока его рот не оказывается рядом с ее ухом, и это посылает поток тепла через нее.
— Я могу заставить тебя кончить столько раз, сколько захочу.
Резкий всхлип вырывается из горла Гермионы, и ее сердце взлетает, как у зайца.
— Для меня гораздо практичнее быть тем, кто согревает тебя сверху, — его пальцы, запутавшиеся в ее волосах, напряглись ровно настолько, чтобы выгнуться и обнажить ее горло, — потому что нет никакого риска, что наши средства выживания преждевременно закончатся таким образом. Разве ты не согласна?
В ответ она издает бессвязный звук.
— А теперь, — он почти мурлычет ей на ухо, — давай посмотрим, как я тебя согрею.
Его пальцы соскальзывают с вершины ее ног, скользят по бедрам, когда он начинает целовать ее горло. Он медленно дразнит ее, прикасаясь к ней везде, кроме тех мест, где она хочет больше всего. Она выгибается под ним, ее соски твердеют, пока не начинают болеть в предвкушении прикосновения, которого он все еще ей не дает. Его пальцы между ее ног, кажется, гладят каждое место, кроме того, где она умирает больше всего.
Жар свернулся пустым клубком между ее бедер, когда она попыталась приподнять их, чтобы найти любой источник контакта.
— О, пожалуйста, Драко, — говорит она, чувствуя, что вот-вот разобьется.
Он смотрит ей прямо в глаза, его лицо в нескольких сантиметрах от ее собственного.
— Хм?
— Пожалуйста, — шепчет она.
— Чего ты хочешь, любимая?
— Пожалуйста, прикоснись ко мне.
— О, тебе это нравится? — он поднимает бровь, когда его большой палец скользит так близко к тому месту, где она действительно хочет этого, что ее глаза пересекаются. — Я думал, мы просто делаем то, что необходимо, чтобы пережить эту ужасную беспрецедентную метель.
Несправедливо, насколько он способен к артикуляции во время секса, в то время как она едва может сформировать простые предложения.
Она судорожно сглатывает.
— Мне сейчас очень тепло. Пожалуйста.
— Ты, кажется, думаешь, что, умоляя меня, получишь все, что захочешь. Что… — его губы скользят по ее ключицам и вниз по изгибу груди, пока он почти не оказывается там. Она выгибается дугой, безмолвно умоляя. — … абсолютно верно.
Его великолепный рот, наконец, жарко смыкается на ее груди, его язык греховно обжигает, когда он щелкает по ее соску.