Он не смотрит мне в глаза, когда говорит: — Езжай безопасно. Отдохни.
Что-то во всей этой сцене, в том, что он не отвечает на мой вопрос, его слова и почти пренебрежительный тон вызывают у меня раздражение. — Ты говоришь, как мой брат.
“А не как мой парень”. Но я не говорю об этом, потому что мы этого еще не установили.
Он потирает затылок. — Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал.
Что-нибудь? Что-либо?
Я выдохнула, собираясь с мыслями. В течение многих лет мне казалось, что Тедди видел во мне только младшую сестру Феликса, но он никогда не заставлял меня чувствовать себя такой маленькой, как сейчас. И что еще хуже, его слова заставили меня задуматься, оправдано ли мое раздражение. Я не знаю, прав ли он или я, но я хочу об этом поговорить.
Это не то прощание, которое я имела в виду. Я представляла себе поцелуи и обещания поговорить во время перерыва, возможно, строить планы на то, когда мы вернемся в Вэлли, но мы с Тедди неловко стоим друг перед другом, не зная, что сказать.
— Мне пора идти, — говорю я наконец.
Он коротко кивает. — Ага. Езжай осторожно.
— Ты уже это говорил, — бормочу я, а затем сажусь в джип и уезжаю из своей зимней страны чудес.
16
— Самолет мамы и папы только что приземлился, — говорю я, входя в гостиную. Стелла свернулась калачиком на диване вместе с Усиком.
Она садится, а он спрыгивает и убегает, вероятно, чтобы лечь на кухонное окно — его любимое место.
— Пришло время сделать счастливое лицо и имитировать праздничное настроение.
Я слегка смеюсь. — Папа уже спрашивал, выключили ли мы весь свет в доме. Он готов выступить в роли Гризволда.
Стелла улыбается, но это так вяло, что у меня внутри все сжимается. Она вообще не хотела об этом говорить. Вчера вечером мы оба уснули, как только вернулись, а сегодня утром смотрели фильмы Hallmark и ели нездоровую пищу. Она все еще привязана к своему телефону, но я не видела, чтобы она так часто писала сообщения.
Ее сила воли намного больше моей. Я ничего не слышала от Тедди, и это меня убивает. Мы оставили вещи в таком странном месте. Я не знаю, как двигаться дальше.
— Иди прими душ. Я выключу свет и помогу папе. Маме захочется распаковать вещи и начать стирку, прежде чем она сделает что-нибудь еще. Должна выиграть тебе час или два.
— Спасибо, Холли. — Она встает и подбирает выброшенный контейнер из-под мороженого и пакетик из-под чипсов. — Тедди придет с Феликсом?
— Нет. Он собирается на каникулы к Эммету.
— Действительно?
— Он уже планировал поехать туда. Плюс мы оставили вещи не в самом лучшем месте.
— Почему нет?
— Я не знаю. Когда мы уходили, это было странно. Я знаю, что он лучший друг Феликса, но прошлой ночью он заставил меня почувствовать себя так, как будто нам было по двенадцать, а друзья Феликса приходили и игнорировали нас.
— Мне жаль, что моя драма доставила тебе неприятности.
— Ты не виновата в действиях Тедди.
Она кивает. — Это была сумасшедшая ночь. Может быть, он передумает и приедет сюда снова.
— Может быть.
— Ты написала ему, чтобы спросить?
— Нет, — признаюсь я.
— Ты хочешь, чтобы на этот раз он сделал ход? — Одна сторона ее рта поднимается в легкой улыбке.
— Это неправильно?
— Нет. Я понимаю. Ты заслуживаешь того, чтобы кто-то сделал этот шаг.
Звук открывающейся двери гаража заставил нас обоих замереть. Я выглядываю в переднее окно как раз вовремя, чтобы увидеть подъезжающую оранжевую машину Феликса.
Я иду на кухню, чтобы поприветствовать его, когда он входит внутрь через прихожую. Я жду, сердцебиение ускоряется, что за ним войдет еще один человек, но дверь закрывается.
— Привет, — говорит Феликс, увидев меня. Он бросает сумку на пол, и его рот растягивается в натянутой улыбке.
Медленно Стелла встает и подходит к нам. Они смотрят друг на друга. Я почти вижу гигантский мультяшный пузырь над головой моей сестры, ожидающий, пока Феликс извинится или скажет что-нибудь. Он этого не делает.
Она громко вздыхает. — Я собираюсь принять душ.
Когда она уходит, Феликс говорит: — Ты тоже на меня зла?
Я думаю на секунду. — Нет, но вам двоим стоит поговорить.
— Ага. — Он подходит и обнимает меня. Я хочу спросить его о Тедди, но мама и папа останавливаются прежде, чем я успеваю произнести хоть слово. Пока Стелла принимает душ, мы с Феликсом держимся в плену историй из каникул.
Они загорелые и улыбаются. Я не могу вспомнить, когда в последний раз моя мама не кинулась распаковывать вещи, а прислонилась к кухонному острову и смотрит на папу с широкой дурацкой ухмылкой.
В конце концов, однако, нетерпение и волнение папы прерывают рассказ, и нас с Феликсом вытаскивают на улицу, в сарай. Папа роется в поисках всего необходимого, раздавая предметы и инструкции, куда поставить свет. У него есть целая система, в которую нельзя вмешиваться.
— Ты и Тедди, да?
Я краснею. — Ага. Я имею в виду, возможно. Я не совсем уверена, где мы оставили вещи.
Феликс медленно кивает.
— Это странно?
Он думает пару секунд. — Не совсем. Немного, может быть, но я это вижу. Тедди — лучший парень, которого я знаю.
— Кто знает, произойдет ли что-нибудь, когда мы вернемся в университет, — говорю я. Я жду, пока он предложит какую-нибудь поддержку. Обычно я получала это от Стеллы, но мне не хотелось нагружать ее драмой о Бо.
Феликс нерешительно пожимает плечами, что совсем не обнадеживает.
***
Позже, когда зажигается весь свет, я оставляю папу и Феликса полюбоваться нашей работой и возвращаюсь внутрь. Мама и Стелла в гостиной устанавливают искусственную ёлку.
Мое сердце замирает. — Мне не хватает настоящей ёлки.
— Настоящая елка в этом году не имеет смысла. И лоты, вероятно, уже выбраны.
Стелла протягивает звезду сверху. — Хочешь оказать честь?
Я отмахиваюсь от разочарования и делаю шаг вперед. — Абсолютно.
Мама получает еду на ужин, а затем они с папой рано ложатся спать, уставшие от поездки. Феликс, Стелла и я переходим в гостиную. Елка зажигается, и я включаю «Рождественские каникулы». Это неловко, поскольку они почти не разговаривают, но, по крайней мере, не полностью игнорируют друг друга.
Телефон моего брата гудит, он вытаскивает его из кармана и встает. — Думаю, я тоже пойду спать.
— Уже? — Я ною.
— Я устал. — Он поднимается по лестнице, уже постукивая по телефону.
— Я что-то пропустила? — спрашивает Стелла. — Он встретил кого-то или просто избегает меня?
— Не то чтобы я об этом знала, но ты знаешь Феликса, у него всегда девушки взрывают его телефон.
Несколько минут мы смотрим фильм молча.
— Есть что-нибудь от Тедди?
— Нет. — Я переворачиваю телефон в руке и смотрю на пустой экран.
— Мне очень жаль, — говорит она.
— Все в порядке. — Я улыбаюсь и возвращаюсь к просмотру Чеви Чейза [Этот актер играет в фильме «Рождественские каникулы» Кларка Гризволда].
— Я знаю, что ты расстроена и пытаешься не вести себя так, но это нормально — быть грустной, разочарованной или что-то еще, что ты чувствуешь. — Она берет меня за руку. — Если Теодор не видит, насколько ты удивительна, то он идиот.
— Спасибо, Стелл.
— У Бо есть несколько милых друзей.
Я смеюсь. — Давай не доведем Феликса до сердечного приступа.
17
Я просыпаюсь первой рождественским утром. Я знаю это, потому что, если бы Стелла проснулась первой, она уже была бы в моей комнате и подпрыгивала бы от волнения. А Феликс всегда спит.
Я не знаю, как он это делает. Я не могу заснуть, как бы поздно я не ложилась спать накануне вечером. В рождественском утре есть что-то очаровательное. Воздух кажется другим, радостным, легким и, да, волшебным.
Сбросив одеяло, я надеваю оленьи тапочки и шаркающей походкой выхожу из комнаты. Снизу доносятся голоса мамы и папы. Я провожу несколько минут в ванной, готовясь, а когда выхожу, Стелла уже встала.