— Ну и к чему ты все это?.. — перебил Гуннар Хаген и взглянул на часы.
— Вот к чему. — Харри вытащил желтую папку, которая с пластмассовым клацаньем приземлилась на комиссаров стол.
Хаген подался вперед и стал листать подшитые бумаги.
— Я обязательно ознакомлюсь, Харри, ведь ты у нас не из тех, кто строчит рапорты.
— Это произведение Скарре, — уточнил Харри. — Но вывод мой, и его вы должны выслушать здесь и сейчас.
— Пожалуйста, покороче.
Харри сложил руки и опустил на них взгляд. Длинные ноги он вытянул вперед. Задержал дыхание. Сейчас он скажет то, что собирался, и назад пути не будет.
— Слишком многие исчезли без следа.
Правая половина Хагеновой бровищи поползла вверх.
— Поясни.
— Здесь данные о шестерых. Женщины от двадцати пяти до пятидесяти, пропавшие за период начиная с тысяча девятьсот девяносто пятого года. Этих женщин так и не нашли. Я тут побеседовал с ребятами из отдела розыска пропавших, и они со мной согласны: получается слишком много.
— Слишком много по сравнению с чем?
— С тем, что было раньше. С тем, что происходит в Дании и Швеции. И по сравнению с другими демографическими группами. Почти все эти женщины состояли в браке — официальном или гражданском.
— Ну, нынче дамы пошли гораздо более самостоятельные, — усмехнулся Хаген. — Уезжают, рвут отношения, может, находят себе мужиков за границей. Так что твоя статистика малоубедительна.
— В Швеции и Дании женщины также стали более самостоятельными. Но там всех пропавших рано или поздно находят.
Хаген вздохнул:
— Ну, раз эти данные так резко отличаются от нормы, то почему же раньше-то никто не спохватился?
— Потому что цифры Скарре касаются всей страны, а полиция обычно имеет дело со своим округом. У вас, конечно, есть данные из Главного управления полиции Норвегии. В сводке тысяча восемьсот имен пропавших без вести, но это данные за последние пятьдесят лет. К тому же туда входят жертвы кораблекрушений и крупных катастроф, вроде той, что произошла на нефтяной платформе «Александр Хьелланн». Штука в том, что никто не пытался увидеть тут закономерность, характерную для всей территории страны. До этого самого момента.
— Может, и верно, но мы-то отвечаем не за всю территорию, Харри. Здесь у нас Полицейское управление города Осло. — И Хаген положил ладони на стол, намекая, что аудиенция окончена.
— Да ведь я о чем толкую? — Харри почесал подбородок. — Это добралось и до Осло.
— Что «это»?
— Вчера я обнаружил в снеговике мобильный телефон пропавшей Бирты Беккер. Я сам не знаю, что это, шеф. Но, думаю, надо в нем хорошенько разобраться и вытащить на свет. Причем быстро.
— Статистика — вещь интересная. — Хаген взял мизинец батальонного командира Ясуды и принялся поглаживать его большим пальцем. — И я, конечно, понимаю, что последний случай с пропавшей женщиной дает повод для беспокойства. Но этого недостаточно. Так что давай выкладывай причину, по которой ты вздумал озадачить Скарре этим рапортом.
Харри задержал взгляд на Хагене, достал из внутреннего кармана мятый конверт и протянул шефу.
— Его положили мне в почтовый ящик сразу после того ток-шоу, в котором я участвовал в начале сентября. До сих пор я считал, что это выходка какого-то психа.
Хаген достал из конверта листок бумаги, прочитал девять предложений, составлявших текст, и снова воззрился на Харри, качая головой:
— Снеговик? А что такое Мурри?
Харри коротко объяснил и закончил:
— Вот почему я боюсь, что речь идет об этом.
Комиссар глядел на него непонимающе.
— Хотелось бы мне ошибаться, — произнес Харри, — но думаю, нас ждут чертовски тяжелые времена.
Хаген вздохнул:
— Чего ты хочешь, Холе?
— Я хочу следственную группу.
Хаген посмотрел на Харри. Как и все остальные сотрудники Полицейского управления, он считал Харри упрямым, высокомерным, склочным и непредсказуемым алкоголиком. С другой стороны, Хаген был рад, что он с Харри находится по одну сторону баррикад и что тот никогда не вцепится ему в горло.
— Сколько? — спросил он. — И на какой срок?
— Десять человек. На два месяца.