Я боюсь дышать, не спугнуть бы момент! Надо поймать его мгновенную реакцию, самый первый взгляд. Потом спрячется, может наврать, чтобы польстить или, наоборот, примется подшучивать, ожидаю, чего угодно, поэтому смотрю во все глаза, а он…
Глава 11
— На… — что он хотел сказать и застрял на полуслове? Стоит, как истукан, только кухонное полотенце выпадает из его могучей лапы, так и оставшейся в каплях воды. А в обычно смешливо-льдистых глазах я успеваю застать врасплох целый спектр эмоций! Сначала удивление… нет, скорее, изумление. Мне кажется, он даже тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения. Потом восторг мальчишки, который глазам своим не верит, получив неожиданный сюрприз, а после этого, в них появляются настойчивые всполохи совсем иного огня, заслоняя калейдоскоп остальных эмоций.
Пересекаемся взглядами, сомнений быть не может, у меня, разрастаясь горячим шаром, где-то в районе солнечного сплетения, начинает полыхать непонятное, практически незнакомое по силе, чувство, потоком спускающееся, вниз, так что слабнут колени. А он всё удерживает глазами, только от этого, наверное, я ещё на ногах!
— Ну, вижу, результат удовлетворил, — кто это? Ах, да, стилист, — тогда я пошёл. Вот визитка, — вставляет мне её в ладонь, — милости просим к нам в салон за уроками макияжа. И, к тому же, у Вас бесплатный абонемент до конца года на все услуги… — точно, парад планет!..
— Завтра к двенадцати жду Инессу, — кидает Айс вслед уходящему без провожатых Артуру, — и пусть мне захватит всё необходимое!
— О кей, шеф! — слышу, прежде чем, захлопнется дверь.
— О кей, шеф?! — взвиваюсь, тут же теряя зрительный контакт, магия момента улетучивается, и я уже готова, если потребуется, применить пытку утюгом, чтобы этот наглый самозванец, если не растает, точно признался!
— Да это ж, присказка такая, — поясняет, как глупенькой девочке, становясь уже привычным айсбергом, — ты сидишь тут в четырёх стенах, ничего не знаешь. Да тех же таксистов шефами называют.
— Но ты же не таксист! — еле сдерживаюсь, — сколько можно меня за нос водить? — но он останавливает, подтверждая,
— Конечно, не таксист, я снеговик… — вот гад!
— А Инесса кто? Со всем необходимым? Твоя снежная баба?!
— Мариш, не ревнуй! — смеётся и всё тут, — хотя ревнуй, пожалуй! Ты теперь такая красивая, а в гневе, ещё и очень страстная! Огненная женщина! Смотри, какая мы пара, Айсмен и женщина — огонь! Давай я буду называть тебя Огниво?
Мне хочется рвать и метать! Он нарочно, злит, зубы заговаривает, но я не отступлюсь, пока не расскажет все тайны!
И в это время раздаётся совершенно неожиданный и очень несвоевременный звонок в дверь. Я даже уверена, что знаю, кто там!
— Анна Степановна, добрый день! А, может, уже и вечер! — заливается соловушкой мой мучитель, беря совсем другие ноты, быстро ориентируется, — а мы тут вспоминали про Вас, что-то давненько не были! Вот Маришка даже заскучала, — сволочь, ещё и меня приплёл, — говорит, не позвать ли любимую соседку к чаю?
— Ой, спасибо, — поёт ответную арию «Варяжского гостя» баба Нюра, — а я и то, думаю, как там мои добрые соседи поживают? С Рождеством вас! — подаёт очередное блюдо с выпечкой, и я понимаю, что целый день не ела! Только сейчас почувствовала! Во, как снеговик заморочил!
— Всё, всё! — Айс благосклонно принимает угощение, — бегу ставить чайник!
Тут баба Яга, вернее Нюра, замечает и меня, реакция соседки впечатляет,
— А Маринка-то где? — она оглядывает меня с ног до головы в полной растерянности и недоумении, потом кидается на кухню, в мгновение ока запрыгивает на загривок, ничего подобного не ожидающему мужику! Вот прыть у бабки! И принимается его царапать за лицо, пытаясь оставить без глаз, и одновременно душить за горло,
— Аферисты проклятые! Нашли дуру-сказочницу, облапошили, убили уже, наверное, и закопали, где-нибудь в сугробе! Думали, я подмены не замечу?!
Ошалевший от неожиданности великан, охреневает и, какое-то время даже не сопротивляется, а старушка пользуется этим моментом, всячески нанося урон его совершенному телу. Наконец, Айсмен приходит в себя и, по возможности, бережно, стряхивает цепкого клеща со спины,
— Маринка! Хоть бы помогла, что ли! — упрекает.
Баба Нюра переводит недоумённый взгляд с него на меня. А я начинаю хохотать. Сцена, комичней некуда: здоровенный верзила с поцарапанной рожей и шеей, будто его драло стадо диких кошек, держит под руки старушку «божий одуванчик», которая, того гляди, рухнет без чувств!
— Анна Степановна, — наконец, ко мне возвращается способность говорить, — это я Маринка-сказочница, никто меня не убивал и в сугробе не закапывал, просто, в порядок привели… Вам валерьянки плеснуть?