Эта подростковая поросль на лице такого субтильного дрыща смотрится просто ужасно. Если он надеялся, что она хоть как-то придаст ему больше мужественности, то у меня для него плохие новости. Честное слово, лучше бы сбрил, чем так позориться. А вот глаза у него красивые, несмотря ни на что. Большие, миндалевидные. Как у олененка Бэмби.
— Кстати, меня зовут Вероника, — представляюсь я на всякий случай. — Пришла сюда вместе с Морозовым Матвеем Эдуардовичем. Он скоро подойдет, — и, поскольку собеседник молча хмурится, вопросительно добавляю: — А вы..?
— Ян, — буркает он неохотно и очень недружелюбно, явно желая поскорее от меня отвязаться. — Я новый личный курьер Андрея Борисовича. И приглядываю, чтобы никто не трогал его шахматы.
— Насчет шахмат я уже запомнила, спасибо за предупреждение, — киваю, стараясь придать себе максимально серьезный вид. На самом деле мне хочется улыбнуться, но боюсь, что тогда этот сердитый несуразный паренëк решит, что я над ним насмехаюсь.
Интересно… если эти шахматы реально такие раритетные и важные для Батянина, то к чему их держать в офисе, провоцируя случайных посетителей, вроде меня, потрогать драгоценные фигурки?
Я почти набираюсь смелости озвучить собственную мысль, но в тот самый момент двери лифта на административный этаж с мягким шуршанием распахиваются, и оттуда выходят двое — широкоплечий высокий брюнет с гранитно-жесткой физиономией кавказских кровей и дородная женщина-колобок лет пятидесяти в безразмерном брючном костюме цвета лаванды.
— …а ты подожди Андрея здесь, Артур. Он скоро уже подойдет, — доносится до меня ее радушный грудной голос. — Минут через пять, думаю.
— Блин, — раздается рядом уже знакомое недовольное шипение.
Ощущение легкого сквозняка со стороны Яна заставляет меня машинально повернуть голову. Но на прежнем месте его нет. Что за…
Взгляд улавливает на полу движение, и я с изумлением замечаю подошвы бордовых кроссовок, которые активно уползают под столик с шахматами. Странно. Хотя… может, опять фигурка упала.
— Вам помочь? — слегка привстаю со своего кресла-трансформера.
Вместо ответа из-под столика мне с красноречивым молчанием показывают кулак. Такой же маленький и щуплый, как и его обладатель.
С чувством легкого недоумения я плюхаюсь обратно.
Не понимаю этого чудика. Интересно, он случайно не родственник чокнутого аниматора Крола с новогоднего копоратива?
Тем временем мужчина с женщиной-колобком достигают входа в приемную. Женщина открывает дверь с хозяйской уверенностью, типичной для секретарши в отсутствие своего босса, а гранитнолицый мужчина останавливается возле меня.
— Добрый день, Вероника, — роняет он с равнодушной вежливостью и, поймав мой удивленный взгляд, поясняет: — Мы встречали Новый Год за одним столом.
— А! — спохватываюсь я. — Здравствуйте, э-э…
— Артур. Артур Короленко. Что у вас случилось?
— Мы с Матвеем приехали к Андрею Борисовичу с важным разговором… — начинаю я объяснять, но Короленко обрывает меня:
— Нет. Что у вас случилось конкретно здесь? — и он кивает на столик: — Там кто-то ползает.
Глава 16. Любимчик Батянина
Короленко задает свой вопрос с олимпийским спокойствием человека, которому абсолютно наплевать на ответ. И у меня при этом возникает смутное ощущение, что он обращается скорее к чудаковатому парнишке. То ли хочет завязать с ним разговор, то ли просто посмотреть — пока непонятно…
В любом случае то, что его чем-то заинтересовал именно сам Ян, прослеживается в самом сосредоточенно-пристальном взгляде, которым Короленко сверлит замершую тень под шахматным столиком. И мне кажется, что оттуда исходит волна неподдельной паники.
— Это курьер Ян. Там у него просто… ферзь укатился, — говорю уверенно, поддавшись инстинктивному порыву вступиться за несуразного бедолагу. — Очень ценная фигура. Да и сами шахматы, говорят, раритетные…
Короленко медленно поворачивает голову ко мне с холодным равнодушием каменного истукана.
— Ферзь?
— Ферзь, ферзь, — киваю я слегка нервозно.
Он бросает короткий взгляд на матовую клетчатую доску, где действительно не хватает одной-единственной фигурки.
— Это любимые шахматы Батянина, — констатирует и без того уже очевидный факт. — Он будет зол, если коллекция фигур пострадает. Я помогу.
К моему удивлению, Короленко в самом деле наклоняется вниз, собираясь заглянуть под стол ради пресловутой шахматной фигурки. А вот Ян неожиданной помощи, похоже, совсем не рад. Он вообще уползает еще дальше, под нижнюю полку ближайшего стеллажа, и держит направление на пространство под бильярдным столом для активного отдыха офисных сотрудников.