Впрочем, под прессующими взглядами Батянина и Короленко я спешу задвинуть неуместные мысли подальше и сосредоточиться на деле.
— Речь идет о том, что Матвея хотели одурманить какими-то химическими веществами, — сообщаю им, изо всех сил стараясь не коситься на спину Морозова в свитере. — Я думала, что это нечестная попытка реанимировать старые отношения, но всë оказалось намного серьезнее. Павлина затеяла всë не сама, а с подачи того, кого называла по телефону «дядя Герман»…
— Бывшая девчонка Матвея? — уточняет нахмурившийся Короленко. — Павлина Брехунько?
— Она самая, — кивает Морозов, не оборачиваясь. Руки он по-прежнему держит в карманах, отчего ткань его джинсов плотно обтягивает крепкий зад, эффектно подчеркивая накачанные мышцы мужских ног.
Я почему-то буквально прилипаю к ним взглядом, и это ужасно смущает меня. Так что я быстро моргаю и отворачиваюсь.
Господи, да что такое со мной происходит в самый разгар очень серьезной беседы?!
Беспощадный щипок собственного запястья помогает вернуть самообладание. Я набираю в грудь воздуха и четко, сжато и конструктивно пересказываю всë то, что уже поведала утром Морозову.
— Значит, Герман всерьез решил биться за земельный тендер, — медленно произносит Батянин, задумчиво щурясь своими непроницаемо-черными глазами на холодный город за окном. — Ясно. Чего-то в этом духе я и ожидал. Выбрать самое уязвимое звено и использовать его в подковерных играх…
— Тендер назначен на конец января, — роняет Короленко и цедит под нос не слишком внятно что-то вроде: — Мрачный получит уйму времени, чтобы переиграть нас не мытьем, так катаньем.
— Мрачный? — заинтригованно повторяю я и, спохватившись, что лезу не в свое дело с лишними вопросами, прикусываю губу.
Но Батянин воспринимает мое любопытство с олимпийским спокойствием. Даже иронично улыбается и поправляет:
— Мрачко. Его зовут Герман Мрачко. И он действительно… мрачная тень корпорации «Сэвэн».
Глава 18. Игра на опережение
— Подлянки от Германа Мрачко в порядке вещей, — подает голос Короленко и рывком разворачивает к себе стул, чтобы оседлать его спинкой вперед прямо напротив меня, словно живая глыба каменных мускулов. — А если Павлина действительно его племянница, то тем более нет ничего удивительного, что он решил использовать ее возвращение в своих интересах… Но чего я точно не ожидал, так это того, что узнал вчера, Андрей. Слишком доверял своему кровному родичу. Дибир оказался замешан кое в чем серьëзном…
Батянин еле заметно сощуривается, будто ничуть не встревожен новостью. Затем глубоким гудящим голосом — тембром еще ниже, чем у самого Короленко, — уточняет:
— Твой дядя Дибир Агаев тоже как-то связан с Германом?
— Да, — неохотно кивает тот. — И если после сказанного ты захочешь, чтобы я покинул совет директоров нашей Семëрки… то я тебя пойму.
В ответ на это зловещее заявление даже безмолвный Морозов теряет свою отстраненную неподвижность у окна и поворачивает голову. Хмурится на коллегу с неприятным удивлением.
Однако сам Батянин даже бровью не ведет, только скупо роняет:
— Рассказывай.
— Дибир сотрудничает с Мрачко и периодически сливает ему нашу информацию. Но самое поганое не то, что он мой родич по отцовской крови… а то, что использует для своих мутных делишек мою тренажерную базу. Ту самую, для подготовки профкадров, со всеми ее секретами. Внедряет через наше охранное агентство ко всевозможным крупным клиентам засланных казачков-информаторов и укрепляет позиции конкурента. Там задействован не только промышленный шпионаж, Андрей… там еще и неоднократный шантаж с похищениями и выкупом. В том числе и силовой. Под самым моим носом… — Короленко внимательно наблюдает за выражением изуродованного лица Батянина. — Но, кажется, для тебя это не новость.
— Как ты всë это выяснил? — игнорирует тот последнюю фразу.
— Младший Медведский шепнул в обмен на сотрудничество. Он хотел с моей помощью поставить прослушку на телефон Дибира и вникнуть в дела своих сводных братьев. Оказалось, что дядя с ними переговоры ведет от имени Мрачко. Очередной шантаж стараниями стукачей в их охране. Андрей… — вдруг звучит гораздо тише голос Короленко, и в нем проскакивает намек на просьбу. — Ты меня хорошо знаешь. И знаешь, каким я вижу выход из этой ситуации. Понимаю, что по-хорошему Дибира надо призвать к ответу на официальном уровне, но… не хотелось бы настолько демонстративно выносить сор из избы. И он мой родич, несмотря на все его грехи. Кровные братья меня не поймут — не принято у нас вмешивать в такие дела чужаков…