Но когда мы достигаем наконец того самого поворота, над которым устремляется в небо головокружительно белоснежная шапка утёса, случается непредвиденное.
Непонятный протяжный звук, похожий на трескающийся лёд.
Он не то чтобы громкий, нет. Скорее фоновый и летит как бы со всех сторон разом. Я недоумённо верчу головой в попытке определить источник этого звука и вдруг вижу, что Морозов резко вскидывает голову наверх.
— Что это? — испуганно спрашиваю я.
Он круто разворачивается и сжимает мою руку до боли.
— Это лавина!
Глава 26. Снежная лавина
Ледяной треск нарастает с каждой секундой. Теперь это уже не потрескивание, а грозный рокот, напоминающий о мощной поступи какого-то гигантского северного великана, сокрушающего шаг за шагом куски расколовшегося айсберга.
Пока я в ступоре таращусь на утёс со стремительно сползающим снежным покровом, Морозов начинает действовать. Глазом моргнуть не успеваю, как он сбрасывает с ног лыжи и повелительно указывают на мои.
— Снимай их. Живей!
Я послушно расстёгиваю крепление трясущимися руками и бормочу:
— Может, нам лучше скатиться вниз?
— Не успеем! Лавина идёт наперерез, попадём в самый эпицентр!
— Господи! — вырывается у меня беспомощный возглас.
Лыжи удаётся сбросить только со второй попытки, а в коленях поселяется неприятная дрожь панического ужаса. Резкий рывок за руку побуждает сорваться с места куда-то в сторону от трассы. Морозов тащит меня вперёд и выкрикивает на ходу:
— Слушай внимательно! Старайся держаться левее и если нас накроет, то греби и двигайся к поверхности изо всех сил… Нам надо успеть вон к тому выступу, это единственный шанс уберечься!
— Хоро…шо!.. — кричу я в ответ, задыхаясь на бегу и увязая в снегу по щиколотку.
Позади слышится нарастающий грохот. И от него на меня накатывает такой леденящий страх, какого я в жизни не испытывала. Где-то внизу звучат крики паники, но их быстро заглушает шум взбеленившейся снежной стихии.
Где-то на периферии сознания мелькает отчаянная недоумённая мысль: как так вышло, что на трассе горнолыжного курорта, которая должна быть защищена от лавины, случилось вдруг такое в первый же день открытия?! Но эта мысль резко исчезает под натиском других поверхностных мыслей, которые нашептывает инстинкт самосохранения.
Скорее, скорее, скорее! Беги, спасайся, уноси свои ноги… иначе тебе конец!
Спасительного выступа на краю горнолыжной трассы мы достигаем одновременно с лавиной. Чувствую, как Морозов совершает последний целеустремленный прыжок, волоча меня за собой на буксире… а затем снежная масса накрывает нас с головой.
И тогда я понимаю, что такое настоящий хаос.
Ледяное месиво крутит, вертит моё тело, словно в миксере. Нас с Морозовым сразу же растаскивает друг от друга в неизвестном направлении, и я захлёбываюсь его именем под натиском взбесившегося снега. Чувствую, как с каждой секундой сверху нарастает чудовищное давление, и понимаю — сейчас меня завалит.
Совет Морозова вспоминается как нельзя кстати.
Я работаю руками и ногами изо всех сил, барахтаюсь в этой снежной трясине, как бешеная. Но, увы, толку от своих усилий даже не ощущаю.
В какой-то момент дышать становится безумно тяжело, и возникает устрашающее впечатление собственной замурованности. Тем не менее движение не прекращается, а затем вдруг наступает дезориентирующая лёгкость. Вся тяжесть соскальзывает с тела вниз, а меня саму несёт куда-то вправо вместе с ливнем снежных хлопьев.
— А-а-а!.. — прорезается у меня задушенный инстинктивный вопль вместе с порывом ветра, упруго врезавшегося в лицо.
Падение прекращается внезапно. Горка сворачивает еще правее, и я со всего размаха проваливаюсь в нечто длинное, тёмное и узкое.
Сколько времени понадобилось, чтобы прийти в себя, я не знаю. Но когда способность соображать возвращается ко мне, вокруг царит абсолютная тишина. От неё звенит в ушах, а собственное дыхание кажется оглушительно громким.
Осторожно шевелю пальцами ног и рук, чтобы хоть немного определить положение в пространстве. Несмотря на массу снега вокруг, он достаточно рыхлый. Так что движение удается без особых усилий, и это радует. Кое-где ноют ушибы, но ничего серьёзного я не чувствую.