— Тогда мне придётся спуститься вниз самому.
— Как? У тебя же нет верёвки! К тому же… разве не лучше тебе одному вернуться и привести помощь? Или дождёмся спасателей прямо так…
— Я всё равно не смогу подняться обратно на трассу самостоятельно, — «утешает» меня Морозов с поразительным самообладанием, после чего добивает безжалостным приговором: — Да и спасатели не факт, что найдут нас в ближайшие двадцать четыре часа. Потому что основная часть лавины обрушилась в ущелье гораздо ниже. И спасательную группу направят сначала туда.
Отчаяние от такого известия обрушивается на меня, словно бетонная плита. Тяжёлая и сильно попахивающая кладбищем изо льда.
Тихо всхлипываю, изо всех сил стараясь не расплакаться по-настоящему, но Морозов всё слышит…
И быстро добавляет:
— Но для нас есть и хорошая новость, Ника!
Я прерывисто вздыхаю, сглатывая слёзы, и только потом жалобно спрашиваю:
— Какая новость?
— Твоя расщелина — никакая не ловушка, — поясняет он. — Это часть маршрута, которым летом пользуются туристы для исследования гор. Где-то в этой стороне есть и наскальные рисунки, и дольмены, и другие подобные штуки, которыми многие люди очень интересуются. И маршрут идёт через летний туристический кемпинг внизу… а это означает, что там есть укрытие. Хижина или даже домик. Так что спасателей мы ждать тут не будем, слишком большой риск околеть от холода. Сами попробуем спуститься.
— Ты в этом уверен?..
— Уверен, не переживай. В июле я спускался тут вместе с туристической группой, только сразу не признал место из-за кривого зимнего рельефа. Но тропу через такую характерную расщелину ни с чем не перепутаешь… Жаль только, что удобный спуск к ней снегом завален, — Морозов издаёт звучный, какой-то бесшабашный смешок. — Ну да где наша не пропадала!
И, к моему шоку, безо всякого предупреждения лихо ныряет в светлое пятно расщелины, повторяя мой путь.
Ш-шух!
Я инстинктивно прикрываю голову руками, но Морозов, а счастью, прекрасно контролирует ситуацию.
Вместо того чтобы рухнуть прямо на меня, как я ожидала, он скатывается вниз по практически отвесной стене, как по горке. И в этом ему немало способствует куча свалившегося внутрь снега. Ногами он упирается вперёд и тормозит сам себя вполне эффективно. Так что в итоге падает он примерно в паре метров от меня и сразу же проваливается по пояс в рыхлый, перепачканный крошевом камней сугроб. А фонарик, мигнув ярким светом, проваливается вместе с хозяином и мгновенно наступает темнота.
— Матвей… — зову я встревоженно и напряжённо вслушиваюсь в возню рядом с собой. — Ты в порядке?
Секунда задержки — и луч света снова озаряет высокие узкие стены расщелины.
Теперь, когда освещение приближается к шероховатой каменной поверхности настолько точечно и близко, на ней и правда становится заметны штрихи и черточки явно искусственного происхождения. Наверное, те самые наскальные рисунки, о которых упоминал Морозов.
— Я в норме, — он выпрямляется на месте своего падения во весь рост и энергично разгребает снег, заодно утаптывая его под собой в надежную плотную опору. — Давай займемся твоей курткой.
Я с облегчением тыкаю пальцем на злополучный камень-шпильку.
— Вот здесь, посмотри!
Под лучом фонарика становится понятно — дело плохо.
Это только наощупь мне показалось, что куртку удерживает всего лишь один длинный осколок, пробивший дыру прямо в кармане. А на деле оказывается, что он загнал почти всю левую половину широкой полы в узкое пространство между двумя валунами. И при таком раскладе ясно лишь одно…
Сдвинуть их без спецтехники у нас не получится.
Морозов хмурится, разглядывая проблему под разными углами фонарного луча и молчит пугающе долго. В конце концов он коротко приказывает мне:
— Снимай куртку.
Я с готовностью растегиваю молнию сверху донизу непослушными пальцами. Долго дергаю плечами, неловко вытаскивая себя из рукавов, и в конце концов со вздохом слабого облегчения кое-как выбираюсь из плена толстой ткани.
Холод набрасывается на верхнюю часть тела немедленно. Кусается своими колкими невидимыми зубами-иголочками, как оголодавший зверёк. И простая демисезонная кофта, которая была на мне под злосчастной горнолыжной курткой, очень плохо защищает от него.
Я торопливо обхватываю себя дрожащими руками за мерзнущие плечи.
— Х-хорошо, что лав-вина мен-ня б-без штанов х-хоть н-не оставила… — зубы отбивают во рту мелкую чечетку, так что моя попытка пошутить получается довольно жалкой.