Но Морозов всё равно улыбается. И, блеснув тонкой вспышкой отраженного света фонарика, быстро вжикает молнией собственной куртки.
— Иди сюда, Ника. Смелее.
Я делаю к нему навстречу робкий шаг, но после долгого лежания в неудобной позе колени предательски подгибаются на рыхлом снегу.
— Ой!
— Держу, держу, — ловко подхватывают меня его сильные руки, но освещение при этом сразу же ныряет куда-то в сторону. — Давай, осторожно наступай сюда, где утоптано. Я рядом. Я с тобой… чувствуешь?
Всего одно мгновение — и тело окутывает благословенное тепло мужской куртки. Морозов затягивает на моей спине края молнии, отгоняя промозглый холод, и притягивает к себе поближе.
— А теперь небольшой инструктаж. Готова?
— Да!
Я млею от тепла его большого сильного тела. Блаженствую и кайфую от уверенности в надежном будущем, которую внушает близость этого самого замечательного в мире мужчины. С таким нигде не пропадешь!
И как же мне хорошо рядом с ним…
— Только мне нужно, чтобы ты беспрекословно выполняла всё, что я тебе с этого момента скажу. Без споров и лишних возражений. Пообещай мне.
— Обещаю, — горячо соглашаюсь я.
— Тогда слушай внимательно, — одобрительно усмехается Морозов. — Сейчас ты наденешь на себя мою куртку, привяжешь свое запястье шарфом к моему поясу и будешь идти за мной. Строго по следу.
«Но ведь без куртки ты сам замерзнешь!» — хочу испуганно возразить я. Но тут же вспоминаю про свое обещание… и молча закрываю рот. А потом медленно киваю.
В свете пока ещё яркого фонарика мелькает отблеск белозубой морозовской улыбки.
— Умница моя, — тихо говорит он.
… И начинает раздеваться.
Глава 28. Испытание холодом
Этот путь через ледяную расщелину в непроглядном мраке и колючем холоде мне никогда не забыть.
Хоть внутри скалы снега под ногами почти и нет, идти всё равно сложно и опасно из-за сильно изрезанной поверхности с трещинами и выступами. То и дело натыкаюсь почти на каждом шагу на острые камушки — мелкие, но досадно многочисленные…
Такое передвижение безумно выматывает. И это не говоря уже об огромном нервном напряжении, которое я испытываю.
Оно таит в себе временно подавленный страх перед враждебно-безжалостной тьмой вокруг… так что каждый незнакомый звук или дуновение ледяного сквозняка, каждая странная тень на стенах в свете маленького фонарика грозят превратить этот страх в парализующий ужас…
И единственное, что помогает мне не падать духом — это шагающий впереди Морозов.
Я тащусь за ним, как обалдевшая коза на привязи, с крепко завязанным концом длинного шарфа на запястье. Не свожу глаз с его широкой спины в белом трикотажном лонгсливе с рисунком из чёрных оленей. Такое грустное напоминание о тепле и беспечности яркого новогоднего праздника…
Морозов держится уверенно и бодро. Но я-то знаю, как без куртки холодно! И безумно боюсь за него.
Нет, ну серьёзно. Вот как долго человек может выдержать ходьбу при минусовой температуре градусов в двадцать без теплой одежды? Даже закаленный, допустим. Конечно, его как-то спасают плотные брюки от горнолыжного костюма… но верхняя часть тела всё равно остаётся незащищенной! А ведь время-то уже вечернее, и скоро станет намного холоднее, чем сейчас. Так и до воспаления лёгких недалеко… или, ещё хуже, до опасного обморожения…
— А долго идти до выхода на поверхность горы, ты не помнишь? — спрашиваю его тонким голосом, стараясь отвлечься от упаднических мыслей.
— Летом дорога до внешней тропы занимает около часа, — охотно отвечает он и направляет луч фонарика пониже, чтобы получше осветить крутое понижение каменной тропинки в виде высокого разлома аж в целый метр. — Плюс ещё час на спуск до кемпинга. А зимой… придётся самим проверить. Передвигаться через сугробы быстро не получится, сама понимаешь.
— Понимаю, — я прикусываю губу, снова мучаясь мыслями о том, что у нас одна куртка на двоих. И не выдерживаю: — Матвей!
— Что?
— Давай будем носить твою куртку по очереди, чтобы не замерзнуть? Я могу снять её прямо сейчас и передать тебе…
Он ловко спрыгивает вниз со ступенчатого края разлома и поворачивается ко мне с протянутыми руками. Я доверчиво обнимаю его за крепкую шею. К счастью, пока ещё горячую наощупь. Чувствую на его коже слабый запах приятного мужского дезодоранта, и это странным образом успокаивает.
— Не переживай за меня, Ника, — он ненадолго задерживает меня в своих объятиях, покровительственно прижимая к себе. — Побудь пока в тепле сама. Я ещё не так сильно замёрз, как тебе кажется. А вот женский организм надо беречь. Тебе ещё детей рожать… кто знает, может от меня, а?