— Да, это я, — отвечаю со вздохом.
— К вам посетители. Если хотите пообщаться, пройдите в приемную около входа.
Я удивленно моргаю и сажусь в постели.
— Посетители… ко мне? А кто?
— Знакомые, которым небезразлична ваша судьба, очевидно, — пожилой врач с каким-то непонятным любопытством изучает меня с ног до головы. — Ведь это именно они настояли на расширении зоны спасательной операции в значительной стороне от места, где прошла лавина. Так что можете им спасибо сказать. И за настойчивость, и за спонсорство.
Это сообщение волей-неволей вытаскивает меня из пучины депрессивных мыслей. Я накидываю халат и следую из палаты за врачом, гадая о личностях «спонсоров».
Наверное, пришел Батянин и кто-то еще из его семёрки. Больше вот так финансировать поиски и переживать о нас с Морозовым просто некому.
— А можно узнать, как сейчас здоровье моего… спутника? — тихо спрашиваю я спину врача, шагающего впереди по коридору.
Тот бросает на меня короткий взгляд через плечо.
— Динамика состояния положительная, — сощуривается вдруг. — Он очень легко отделался… Благодаря вам, полагаю. В подобной ситуации не каждому мужчине везет оказаться в компании с такой чуткой девушкой… — и, к моему огромному конфузу, врач посылает мне иронично-заговорщицкую полуулыбку. — Что может быть лучше для борьбы с переохлаждением, чем живое тепло прекрасной девушки, а потом еще и активное с ней… м-м… взаимодействие, хорошенько разогнавшее кровь самым приятным путем?.. Ваш спутник должен вам памятник поставить, как минимум.
Я краснею, как огнетушитель, стремительно и беспощадно.
Только сейчас до меня доходит мысль, что при нашем спасении куча свидетелей видела, в каком положении мы находились. Да и потом, когда Морозова уже в реанимационном отделении переодевали, могли заметить на его черных трусах-боксерах характерные белые следы мужских выделений и сделать логические выводы…
— Ну-ну, не смущайтесь так. Вы же человеку здоровье сохранили, этим гордиться надо!
— Ясно.
От стыда аж уши горят и хочется провалиться под землю. Быстро обгоняю добродушно посмеивающегося врача, чтобы поскорее скрыться от него в двери приемной…
И сталкиваюсь там с резко обернувшимся Колькой.
Глава 34. Нашествие неравнодушных
— Привет! — слышу я нетипично мнущиеся и какие-то прямо-таки совсем несвойственные мажору интонации. — Ты это… м-м… как ты вообще? Не заболела?
— Более-менее здорова, — осторожно откликаюсь я и оглядываю помещение.
Частично мои догадки оказываются верными — на жестком коричневом диване для посетителей развалился сам Батянин и задумчиво взирает на меня непроницаемо-чёрными глазами.
Как только я его замечаю, он коротко кивает.
— Здравствуй, Вероника. Рад, что ты цела. Как самочувствие? Если нужна какая-то помощь, только скажи.
— Спасибо, Андрей Борисович, — тихо говорю я. — Вы и так помогли уже… ведь расширение зоны спасательной операции — ваша инициатива?
— Помог… — морщится Батянин, и сквозь непроницаемую маску спокойствия на его хищном лице проступает тень недовольства. — Скорее компенсировал… неосмотрительность. И мы с Сергеем Евгеньевичем сделали это вместе. Повезло, что он связался со мной сразу после схода лавины.
Он искоса смотрит на стоящего по соседству Колькиного отца и ничего больше не поясняет. Но я сразу понимаю, что глава корпорации «Сэвэн» всерьез считает себя ответственным за то, что отправил нас со своим заданием в такое опасное место. И не стал заострять внимание на том, что Морозов всё еще на реабилитации после травмы, а я — полная дилетантка. Хотя по сути-то ни один из этих фактов не имеет прямого отношения к лавине. Ведь в конце концов Батянин не бог, чтобы всё предугадывать.
— Спасибо, — повторяю я со вздохом, глядя на какого-то пасмурного Сергея Евгеньевича.
Тот кивает и щурится на переминающегося на месте Кольку. Повисает тягучее молчание, полное непонятного напряжения. Я вопросительно поглядываю на них, и Сергей Евгеньевич неожиданно понукает сына:
— Ник! Ты ничего не забыл?
Колька пару секунд играет желваками, потом смотрит на меня и выдавливает неохотно:
— Извини за всю эту… гм… котовасию с лавиной… Это мы виноваты.
— Вы? — недоуменно моргаю от странного заявления.
— Ну, в смысле… из-за нас лавина случилась. Из-за фрирайдеров. Полезли в непроверенную зону сильно выше трассы, и потревожили опасный снежный пласт. Вот он и сошел… Хорошо, что всё обошлось.
Он произносит свое извинение так формально и легкомысленно, словно речь идет о незначительном недоразумении. Вроде как ноги кому-то случайно отдавил. Да и то совсем чуть-чуть.