Дул ветер, он разносил по пустым улицам мусор. Город выглядел тоскливо. Кроме того, меня мучило, что я не могу ничего узнать, ни одной детали. В конце концов мы заметили ресторанчик с невыключенным светом, зашли и сели. Я чувствовала себя уставшей, хотелось как можно скорее чего-нибудь съесть и вернуться в отель. Я твердо решила завтра же переселиться в другой, ну а она пусть поищет родственницу или друзей.
— Откуда у вас такое имя, Аба?
Она оживилась. Ее мама была фанатом шведской группы «АВВА», а это в коммунистической Болгарии было делом нелегким: многие вещи считались «дефицитом», в том числе и пластинки. Девочка родилась как раз тот момент, когда Бьорн, Бенни, Агнета и Фрида в последний раз выступали вместе. Может быть, в тот самый момент, когда на одной из японских сцен они исполняли свою «Knowing me, knowing you». Она родилась в марте 1980 года, и мама решила назвать ее Аббой. В загсе имя записали с одним «б» — другого было трудно ожидать независимо от маминой реакции. Что касается отца, то он по происхождению венгр, и родители давно уже в разводе.
— Если бы вместо того, чтобы сходить с ума по «АВВА», моя мама читала Набокова, меня бы звали не Аба, а Ада.
— И то, и другое звучит прекрасно.
Я оценила ее замечание насчет Набокова — это было сказано претенциозно и с молодым задором. Я улыбнулась. И она улыбнулась. Без улыбки ее лицо казалось взрослее и темнее — улыбка же, несомненно, была ее козырем. Да, она могла бы быть моей дочерью. А я в те годы тоже была неравнодушна к «АВВА».
— Чем вы занимаетесь? Работаете?
— Может, перейдем на «ты»? — сказала она нетерпеливо. — Или хотя бы вы говорите мне «ты».
— Учишься на славистике?
— Нет, нет. Я уже окончила!
— А чем занимаешься?
— Ни за что не угадаешь!
Я заметила, что переход на «ты» не вызвал у нее никаких затруднений.
— Так чем же?
— В настоящий момент сфера моей деятельности — фольклористика.
— А диссертация и так далее? С этим уже все ок?
— Piece of cake![1] — коротко ответила она.
Чего я не переносила, так это фольклор и фольклористику. Фольклористы были особым сортом людей, так и не выросших, академически инфантильных. Тихо, никому не перебегая дорогу, они шуршали в своих академических углах. В мои времена по всем богатым фольклором зонам — Югославия, Болгария, Румыния — курсировали в основном фольклористы. И интересовали их только две вещи: фольклор и коммунизм на уровне фольклора (политические анекдоты, частушки, бардовские песни, коммунистические легенды). Сейчас я не готова поклясться, что ничего, кроме этого, и не было, но тогда мне такой интерес казался проявлением интеллектуальной неполноценности. Отечественные фольклористы в большинстве случаев были скрытыми националистами, что подтвердилось позже, когда вспыхнула ненависть, а потом и война. Для иностранных, западноевропейских и американских, исследователей их академический колониализм был безопасным: они не рисковали быть сваренными и съеденными на ужин «аборигенами». Но почему эти иностранцы, несмотря на богатую местную литературу эпохи Возрождения, барокко, модернизм, интересный авангард, даже постмодернизм, вцепились именно в фольклор, спрашивала я себя. Когда Югославия распалась, многие были разочарованы, восприняв распад как заговор, направленный лично против них. Разом прекратились шумные международные встречи, во время которых текли реки сливовицы и весело крутились на вертелах барашки, не было больше ни вышитых полотенец, ни художников-примитивистов, ни темпераментных народных танцев, ни этносувениров, ни словоохотливых местных интеллектуалов, у которых всегда находилось время на всё и на каждого. А когда началась война, в эту зону слетелись новые «фольклористы»: теперь интригующим феноменом для антропологических, этнологических и фольклорных исследований стала ненависть. Оставив в стороне старинные легенды о Марко Королевиче, они сосредоточились на свежеиспеченных легендах об убийцах, уголовниках и мафиози, о сербском «герое» Аркане[2] и его красной девице Цеце и о хорватском «герое и плейбое» Анте Готовине[3]. А что до жертв, то они мало кого интересовали.
— Что ж, фольклористика тоже наука, не так ли? — сказала я примирительно.
Я правильно догадалась: она была книжным червем, окончила факультет и защитила диссертацию в самый короткий срок. Не исключено, что в будущем она может стать болгарским министром культуры. «Фольклористы, когда это требуется подобным государствам, имеют приоритет», — ворчала я про себя.
2
Желько Ражнатович (также известен под прозвищем Аркан, 1952–2000) — сербский военный и политический деятель, криминальный авторитет и предприниматель. Светлана «Цеца» Величкович — его жена, певица.
3
Анте Готовина(р. 1955) — бывший хорватский генерал, обвиняемый в преступлениях против сербского мирного населения в 1990-х гг.