Из задумчивости Ярла вывел звук открываемых дверей. В зал вошли несколько крестьян, и в одном из них ярл узнал старосту деревни Торвальда. Ярл содержал дружину из трехсот пятидесяти воинов, а также был хозяином земель, на которых расположились четыре деревни. В обмен на зерно, рыбу и скот, которыми снабжали ярла крестьяне, Хальбард защищал их от набегов других северян, а также от саксов и кельтов, которые временами осмеливались грабить даже северян за убитых.
Торвальд подошел к ярлу и низко поклонился. Крестьяне, следовавшие за ним, внесли тяжелый сверток и остановились поодаль, настороженно смотря по сторонам. Дружинники заинтересованно притихли, и ярл, дождавшись тишины, кивнул старосте, разрешая говорить. Торвальд кашлянул и, набравшись храбрости, взглянул Хальбарду в глаза:
— Нужна твоя помощь, Ярл, ибо великое зло обрушилось на наши земли. Жуткое чудовище поселилось в наших лесах. Бестия убивает наш скот, похищает наших женщин и детей, а недавно мы обнаружили наших лесорубов. Они отправились в лес, валить деревья на дрова и строительство, но чудовище разорвало их на части. Двенадцать здоровых мужчин были разорваны на части, не выжил никто. Мы нашли лишь разорванные на части тела.
— Собачий бред! — крикнул кто-то из-за стола: — Чудовищ не бывает, а лесорубов забили дикари или дикие звери. Чудовище — бред, вызванный медовухой. А на дикарей устроим охоту, развлечемся.
Хальбард узнал голос Стигмута, молодого задиры, имевшего обо всем свое собственное мнение, но многие воины поддержали его, не веря в россказни о чудовищах. Хальбард посмотрел на Торвальда, ожидая, что тот скажет, и не вынося решения. Староста сделал знак крестьянам, и они развернули сверток. Из одеял выпало человеческое тело, вернее, то, что от него осталось. На жутко изуродованных останках Ярл сумел заметить следы, оставленные огромными когтями. Несколько воинов, бывших также хорошими следопытами и охотниками, подошли к телу, чтобы осмотреть останки. Двое купцов, не привычных к таким зрелищам, выбежали из зала, держась за рты, но северяне не засмеялись, подавленные зрелищем мертвого тела.
— Это один из лесорубов, Ярл. Мы принесли тело, чтобы ты не сомневался в наших словах.
Харм зверобой осмотрел тело и почесал шею:
— Эти раны нанесены не мечами, Хальбард. А таких огромных клыков и когтей я не видел ни у одного медведя. А руки-то ему, судя по всему, оторвали. И впрямь демон какой-то поработал. Не хотел бы я встретиться с подобной бестией один на один.
— Наши следопыты осмотрели место бойни, Ярл. Они утверждали, что, судя по следам, их перебило одно-единственное чудовище. Ты знаешь, Хальбард, что наши парни не трусы, а лесорубы, то наши и подавно были крепкими парнями, при топорах. Тоже как-никак оружие, но этот демон перебил их всех. Вся поляна была кровью залита, Ярл. Чудовище не ради пищи убивало, а лишь ради самого убийства. Тела даже волки не тронули, а стороной обходили. Молим о помощи и защите, Ярл. У тебя дружина, может, и сможешь совладать с демоном.
Дружинники недовольно зароптали, и Хальбард услышал в их голосах извечный страх северян перед магией и колдовством. Ярл грозно посмотрел на них, и викинги притихли.
— Не беспокойся, Торвальд. Я пошлю воинов, и мы убьем зверя, в том тебе мое слово. Не пройдет и двух десятков дней, как мы снимем шкуру со зверя, а из его клыков сделаем ожерелье, слово ярла.
Купцы, до этого с любопытством следившие за разговором, одобрительно закивали, одобряя слова ярла, и Хальбард довольно усмехнулся, наслаждаясь произведенным впечатлением. Крестьяне откланялись и забрали тело. Торвальд поблагодарил Ярла, и тот еще раз заверил старосту, что пошлет помощь.
— Ну, и как мы завалим демона? Что если это проклятие Одина? — Стигмут, как обычно, не скрывал своих мыслей: — Что если мечи не смогут причинить вреда демону, как не смогли его зарубить топоры лесорубов?
— Подумаешь лесорубы, — Хьярм толстощекий презрительно сплюнул: — Я лично не боюсь никаких демонов и с удовольствием приму участие в охоте.
Его поддержали многие, и еще с дюжину выразили желание поохотиться на зверя.
— Правильно: устроим охоту и развлечемся, — выкрикнул спьяну еще кто-то.
— Господа, господа, — с места встал один из купцов, прибывших вместе с Хилаем. Знает наш язык, с удивлением отметил про себя Хальбард, привыкший к тому, что лишь редкий купец говорит на языке северян.