— Что же это, Марья, то творится? Ох, и Буран нынче разыгрался что ль? — вторил он.
А на дворе ветер всё усиливался, всё сильнее завывал, всё больше завьюживал. Совсем потемнело словно и не день вовсе.
Глядят Иван с Марьей, как к их дочке снежный шлейф стелется, словно идёт кто-то накрытый снежной мантией. И всё сильнее от этой фигуры непогода становится.
— Да, никак сама Зима пожаловала! — молвил Иван.
А Зима подошла ближе к снежной девочке, глядит на неё удивлённо — и вправду как живая! Подняла свою холодную руку, а с неё так и сыплется снег. Докоснулась до личика девочки, и молвила, улыбаясь:
— И живая, и не живая!
Не выдержала Марья и бросилась к Зиме.
— Куда ты?! Что ты?! — крикнул Иван, пытаясь схватить жену за руку, но не успел.
Марья, нагибаясь вперёд и заслоняясь фуфайками от сильного ветра со снегом, всё ближе подходила к высокой статной женщине в серебристо-белой мантии. Казалось, что с одежд и с развивающихся волос Зимы без конца сыплется снег.
— Матушка Зима! — выкрикнула Марья сквозь завывающий ветер.
Зима услышала, что к ней кто-то обращается по имени, и оглянулась в удивлении.
Марья увидела очень красивое, но совершенно бледное лицо, напрочь лишённое румянца. Серо-голубые глаза обрамлены белыми, словно иней ресницами. Нахмуренные брови этой женщины также походили на линии пушистого инея. А плотно сжатые губы покрыты мельчайшими льдинками и поблёскивали, словно драгоценные камни. С серебристых волос и таких же по цвету одежд Зимы действительно постоянно шёл снег. Он словно являлся продолжением её самой, развеивался ветром и разлетался по округе.
— Матушка Зима! — вновь повторила Марья, но уже не так уверенно.
Зима приподняла одну из своих бровей.
— Кто ты такая, что осмелилась приблизиться ко мне? — спросила она властным голосом.
— Я Марья. Жена Ивана. — ответила женщина, дрожа от холода и от страха.
— Иван и Марья. — повторила Зима. — Так это ваших рук творение выходит?
Марья закивала головой, словно забыла, как говорить.
Зима улыбнулась, и глаза её приобрели бирюзовый оттенок, придавая её лицу нежности и доброжелательности.
— Она действительно, как живая! — проговорила восхищённо Зима.
— Матушка Зима! — осмелела Марья, видя теплоту во взгляде этой холодной женщины. — Матушка Зима! Позволь просить тебя!
— О чём ты хочешь попросить меня, чудесница Марья? — спросила Зима, чуть наклонив голову набок, но при этом вновь нахмурила брови. Однако взгляд её по-прежнему оставался добрым, и это придало Марье уверенности.
— Матушка Зима! — громко взглотнув, проговорила Марья, — Нет у нас своих детишек с Иваном, вот мы и слепили это дитя из снега. Смею просить у тебя — вдохнуть жизнь в нашу снежную дочку! Только тебе под силу это, — взмолилась женщина, — ведь она дитя и твоих детей — снегов.
Удивилась Зима такой просьбе, ещё сильнее нахмурила брови, а взгляд её стал тёмно-тёмно синим.
— Да, как ты смеешь, просить меня о таком? — разозлилась она. — Как ты посмела вообще ко мне приблизиться?
Пуще прежнего завыл и подул ветер, заметая снегом всё вокруг. Упала Марья на колени:
— Не гневайся, матушка Зима, молю! Прости меня, глупую бабу! От отчаяния прошу! Душа от горя погибает! Что хочешь со мной сделай, хоть погуби. Нет жизни мне без деток. Ты тоже ведь мать! А ведь весна придёт и растает моя Снегурушка, как и не было её вовсе…
Слёзы катились из глаз Марьи, но тут же от мороза превращались в капельки-льдинки и падали, слегка позванивая. Но слышать этот звук падающих замёрзших слезинок могла только Зима. Растрогалась матушка Зима, прекратилась буря вокруг неё, лишь только лёгкий снежок продолжал срываться с её волос и одежд.
— Такому чуду действительно жалко будет растаять. Встань с колен. — повелела Зима Марье.
Женщина с трудом поднялась на ноги. Фуфайки остались лежать на снегу. А Зима задумалась, повернувшись к снежной девочке.
— Возможно, с этого что-то и выйдет… — проговорила она сама себе, затем распахнула мантию и сняла с себя кулон в виде сердца изо льда. — Это сердце моей сестры Мары. — проговорила Зима.
А Марья похолодела от упоминания этого имени. Помнит она ещё страшные рассказы стариков о владычице зимы, — холодной и властной Маре. Как она с наступлением холодного времени года приходила вместе со злобным владыкой зимы Карачуном. В прислужниках у них были снежный конь Буран и Вьюга-завируха. Вместе они творили страшные дела — крали детей, замораживали стариков и домашний скот, приносили с собой лютую стужу и обрушивали сильнейшие снегопады на поселения. Голодом и холодом губили всё живое. В те времена люди, чтобы задобрить Мару и Карачуна, лепили из снега снежных идолов — снеговика и снежную бабу, олицетворяющих этих зимних владык. И тогда, видя свои воплощения, созданные людьми, жестокие владыки смиловались и меньше наносили вреда. А ещё старики рассказывали, что Мара и Карачун крали солнце, повергая мир во тьму. И однажды Ярило — владыка солнца, разгневался и обрушил на Мару свой огненный луч. Растаяла холодная владычица, лишь мокрое место от неё осталось. А Карачун испугался расправы и сбежал за тридевять земель, в подземное царство и зовётся теперь Кощеем.