Не знаю, сколько времени меня бьют. И парней, которые используют меня как боксерскую грушу, тоже не знаю. Это и к лучшему. Потом, если бы выжил, я бы такого никому из знакомых не спустил. Да и этих я тоже найду. И грохну. Шрэк еще сука, меня сдал. Привез прямо в руки к Сивому. Хотя я бы и сам пришел. Против него мне переть еще рано. Но наступит и такое время, когда я смогу.
Если наступит.
Переворачиваюсь снова на бок и закрываюсь, потому что в этом положении я менее уязвим.
И думаю, когда меня в крайний, раз так лупили. Пожалуй, это было в детдоме. Еще до того, как я научился рвать глотки зубами, чтобы выжить.
Ожидаю следующего удара. Боль можно вытерпеть. Она проходит, как и всё остальное.
Вдруг раздается знакомый голос:
-Хватит пока.
Сивый! Пришел-таки сам. Значит, что-то надо. Значит, сейчас не убьют.
-Что ж ты, Демидушка, меня, старика, позоришь? Или ты не знаешь, как с насильниками принято поступать? Думаешь, из-за твоих заслуг не прикажу тебя опустить?
Тут главное не пасовать.
-Да ты, чё? Дядь Тём! Какой насильничал?! У нас с ней все добровольно было. Я как ее увидел, так сразу влюбился. Веришь?
И я улыбаюсь разбитыми в кровь губами. Жуткое зрелище, потому что лицо у меня все тоже залито кровью. Ах, Лера, Лера, как дорого ты мне досталась. Но ничего. Я ее обязательно себе заберу. Только Сивого немного утихомирю.
В эту же секунду моего лба касается холодное дуло пистолета.
-Пи**ишь ты, как дышишь, Барс. Что мне должно помешать вышибить тебе мозги?
И он передергивает затвор. Ему остается только нажать на спусковой крючок.
Лера
Не знаю, сколько прошло времени, но вот дверь в номер снова открывается.
-Лера! - слышу голос папы.
-Папочка! - зову его.
Медленно приподнимаюсь с пола и сталкиваюсь взглядом с отцом. На его лице - ужас. Я придерживаю на себе одеяло. Мне очень стыдно. Постель не успели перестелить и на ней отчетливо видны кровавые пятна.
-Папочка! - всхлипываю я, - Нужно вызвать полицию.
Он пришел. И теперь все будет хорошо. Я справлюсь. Не сразу замечаю, как выражение его лица меняется.
-Какую полицию? Чтобы все кому не лень говорили, что моя дочь - шлюха? Что они тут с тобой делали?
-Папочка! Я же не виновата! - сильнее прижимаю к себе одеяло.
Что он такое говорит? Он же мой отец! Чудовище, которое со мной это все сотворило, нужно найти и посадить.
-Так как с тобой обращаются только с проститутками! - орет отец.
А у меня все внутри замирает от его слов.
Он продолжает орать:
-Значит, ты сама дала повод! Я - то думал, что вырастил порядочную девушку, а ты... Эх!
Его презрительный взгляд режет меня без ножа. Я, глупая, думала, что больнее уже не будет.
-Собирайся! - резко бросает он мне.
Он прекрасно видит, в каком я состоянии, но даже не делает попытки мне помочь. Я кутаюсь в одеяло, подбираю спортивки и разорванную майку. С вещами иду в ванную, меня слегка шатает. Там я одеваю брюки, которые мне дал Демид, и завязываю кое-как на себе футболку. Потом выхожу, подбираю с пола шубу и сапоги. Едва не падаю от того, что кружится голова. Сажусь на кровать и обуваюсь. Сапоги на тонкой шпильке, как я в них пойду, не знаю.
Папа все это время стоит у входа в номер. У меня не возникает даже мысли спорить с ним и настаивать, чтобы он вызвал полицию. Ведь в номере полно доказательств. Я думаю, что он делает так, как лучше для меня. Я не знаю, как смогла бы рассказывать чужим людям о том, что со мной делал этот скот.
Меня штормит, и только тогда папа поддерживает меня под локоть. Но у меня такое чувство, что он в любой момент отдернет руку, да еще и брезгливо вытрет ее салфеткой. Я больше не его принцесса. Я чья-то подстилка.
-Надень капюшон и надвинь его на лицо. Не хочу, чтобы ты на камерах светилась. И так теперь позора не оберешься.
Он доводит меня до машины и заталкивает на заднее сиденье. Он приехал один.
Мы доезжаем до дома в тягостном молчании. А все должно было быть не так. Почему он не хочет за меня вступиться? У него же есть знакомые, деньги. Он может, если захочет. Не хочет?
Он заводит меня в дом. Мы идем в кабинет. Мама видит меня и бросается ко мне с воплем: