Если он ждет, что я его начну умолять не убивать меня, то он не по адресу.
И он об этом знает.
А если даже выстрелит, то все равно это когда-нибудь случится. И какая разница когда?
Да и плакать обо мне никто не будет. Некому.
Сивый убирает пистолет, ставит его на предохранитель.
- Я дам тебе шанс.
Я сажусь на бетонном полу на задницу. Прежде чем вставать, надо отдышаться. А он сует мне под нос фотографию. Я смотрю на нее и начинаю кашлять. Совсем, что ли, дед ума лишился?
С фотки мне улыбается Борз Гоев - глава чеченской группировки.
- Этот человек должен перестать видеть солнце, Демидушка.
- Дядь Тём, это не помилование, это отсроченная казнь.
Сивый хитро прищуривается:
- Девку испортить - много ума не надо. Ты мне тут докажи, что ты чего-то стоишь.
И что он ко мне со Снежинкой прицепился? Если бы не он, я бы ее уже домой к себе привез. Очень мне девчонка понравилась. Аж руки дрожали, когда до нее дотрагивался.
Однако что-то Сивый многовато от меня хочет.
- Стоишь - не стоишь, а там меня точно грохнут. Не сразу, так потом. Ты меня сам и сдашь. Это вон лохам втирай про честные воровские традиции.
- Демид, не сделаешь, я тебя грохну сейчас, - теряет он терпение.
- Ладно, я понял. Мы не на базаре. Только у меня условие. Выживу - девчонку заберу себе.
Он смотрит на меня с изумлением:
- Сынок, тебя заклинило, что ли? Или ты у нее какую-то новую дырку отковырял, где слаще всего?
Молчу. Он это верно расценивает.
- Черт с тобой, гавнюк упёртый. Пойдешь один. Если выживешь, я тебе и слова не скажу насчет неё.
- Лады, дядь Тём. Считай, договорились.
Дело за малым. Нужно сделать то, что он хочет. И остаться в живых.
Роман
Сижу над бумагами в кабинете. Вдруг слышу в приемной шум. Дверь в кабинет распахивается, в него вваливается Самойлов. Следом торопится Аня.
- Роман Александрович, я ему говорила, что нельзя, а он все равно... Я охрану уже вызвала. Сейчас его выведут.
Охрану надо было вызывать до того, как Илья Константинович ко мне в кабинет прошел. Но это я секретарю, потом расскажу. О том, что она его сама остановит, и речи не шло. Тоненькая, как тростинка, Аня и Самойлов. Мда.
- Охрана пусть в приемной подождет. На всякий случай. Иди, Ань.
Вошедший мужчина наполнил мой кабинет спиртными парами. Ох, и накушался ты, Илья Константинович.
- Ты доволен? А? - пророкотал он, уперевшись кулаками в поверхность моего стола.
-У меня за спиной все шепчутся. И смеются. Зачем я над дочкой 18 лет трясся? Чтобы ее твои московские друзья во все дырки имели? А теперь что? А ничего, дорогой Роман Александрович! Я ее мечтал в белом платье замуж выдать. Нетронутую. Чтобы муж гордился, что ему жена нецелованная досталась. Кто ее замуж возьмет? Да и я... Разве я потерплю, что пользованная шалава, как ни в чем не бывало, в моем доме жила? А она тоже хороша. Бл*** ща. Вырядилась в нижнее белье и к тебе приперлась. Срамота!
Что он такое городит вообще? Он, конечно, выглядит сейчас не ахти. Как будто постарел одним махом лет на 10. И я понимал, что пока Леру искали, вряд ли парни с нее пылинки сдували. Но отец ее забрал из гостиницы. Крестный провел воспитательную беседу с Демидом. И я думал, что девчонка дома отойдет.
- Что смотришь так? Я ее вышвырнул. Велел дать 5 тыщ и гнать в шею. Куда я теперь порченый товар? А во всем ты виноват! И она.
Он пальцем указал в мою сторону. Я смотрел на него и не понимал, как можно было после такого собственную дочь из дома выгнать. Он вообще нормальный? Я бы за своего ребенка и Демида, и всех землю жрать заставил и кровью харкать. А этот нашел крайнюю и еще претензии предъявляет.
Сколько он ей денег дал, 5 тысяч? Она вообще у него что-нибудь делать умеет? Ей помощь нужна - и медицинская, и психологическая.
Я даже не собирался оправдываться. Желания разговаривать с этим типом не было никакого.
Но я все же спросил:
- И где же она живет теперь? Под мостом?
- В бабкиной коммуналке. На Вишневского, 10. Квартира 7, комната 5. Что подбирать поедешь? Теперь можно и самому попользоваться?
Я нажал вызов секретарю:
- Ань, пусть ребята зайдут.
Зашли крепкие, рослые охранники.
- Хочешь меня выпроводить? Я сам уйду. И дочкой моей пользуйся на доброе здоровье. Мне без разницы.
После его ухода мне стало не до бумаг. Я некоторое время сидел и смотрел на дверь. Никак не мог поверить, что взрослый мужик может городить такое серьезно.
Потом собрался и поехал на Вишневского. Надо Лере хоть денег дать, а то с голоду умрет с такими родственниками.