Вернувшись в свою комнату, я плачу долго и надрывно.
Да, я влюбилась. Не хотела, но влюбилась. А Карим – житель своей страны. Здесь это нормально — заводить целые гаремы и менять женщин как перчатки.
Под утро я все же засыпаю, пока меня не будит стук в дверь.
— Снежана? — заходит в комнату Карим.
Я подскакиваю, прикрываясь одеялом, и смотрю на мужчину из-подо лба.
— Здравствуй!
— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спрашивает он, усаживаясь рядом. Карим хочет взять меня за руку, но я прячу ее под одеяло.
— Все хорошо, спасибо!
Он удивленно вскидывает брови, но молчит.
— Зашел сказать, что разобрался с тем, кто хотел тебя отравить!
— Да? — подскакиваю я. — И кто же это был?
Я с интересом смотрю на Карима, даже забыв про обиду.
— Неважно! Ты в безопасности – это главное!
— Ну да… — вздыхаю я.
Так он мне и сказал все, размечталась. Я же для него никто.
— Вижу, тебе действительно намного лучше, — замечает Карим, вставая с кровати. — Тогда жду тебя сегодня у себя. Надо много о чем поговорить…
Я поднимаюсь и не удерживаюсь от вопроса:
— А как же Назифа?
Карим резко оборачивается и прищуривается.
— А при чем тут Назифа?
— Ну, разве не она развлекала тебя, пока я лежала здесь при смерти?!
Карим удивленно смотрит на меня, а потом широко улыбается.
— А ты, оказывается, не ледяная королева, в тебе, Снежана, полно огня! До встречи!
Он уходит, а я задыхаюсь от возмущения.
Надо же, как только увидел, что я на ногах, так сразу в постель зовет.
Да, Карим сказал, что хочет поговорить, но разве это не предлог?
А я не пойду никуда! Вот и все! Пусть продолжает развлекаться с Назифой!
Плюхаюсь обратно на кровать и укрываюсь с головой одеялом, желая спрятаться от всего мира.
Решено! Как только я выясню, что случилось с Катей, сразу же отсюда убегу!
***
Я специально не пошла в купальни, не принимала помощь одалисок в сборах. Сославшись на плохое самочувствие, до вечера я провалялась в кровати.
Пусть Карим не думает, что я буду как собачонка за ним бегать и выполнять его прихоти. Для этого у него есть Назифа.
Когда на дворец опускается ночь, я, замерев, лежу в кровати. На мне только длинная ночная рубашка и носки, заботливо принесенные Халидой. В последнее время я очень мерзну. После того состояния, которое я перенесла, во мне будто замерзает кровь, несмотря на высокую температуру вокруг.
Интересно, что сейчас делает Карим? Как он отреагирует на мое неповиновение? Стерпит и пригласит Назифу или же придёт сюда, чтобы наказать…
Не успеваю я подумать над этим, как слышу громкие шаги в коридоре.
Дверь тут же распахивается, со стуком ударяясь о стену, и на пороге показывается Карим. В свете луны он кажется всадником апокалипсиса, не иначе.
Черные волосы растрёпаны, смуглая грудь вздымается от тяжелого дыхания, а глаза горят зеленым огнем.
Я сжимаюсь в комок, натягивая одеяло повыше.
— Почему ты не пришла, как я велел? — слышу гневное рычание мужчины и еще больше сжимаюсь.
Я и забыла, насколько Карим может быть пугающим. Как тогда, когда я впервые его увидела.
Сердце стучит так, что вот-вот выпрыгнет из груди, но я стараюсь не подать виду.
— Я… неважно себя чувствую! — вру я.
— Да? Еще днем все было замечательно! Так в чем причина?
Карим надвигается на меня, заставляя замирать от страха.
— Это правда!
— Врешь! — снова рычит мужчина.
Он подходит к моей кровати и останавливается в двух шагах.
— Я просил, Снежана, советую мне не врать! Даже несмотря на мое хорошее отношение к тебе, я не позволю неуважительно к себе относиться!
— Ах так? — подскакиваю я. Во мне закипает злость. — Неуважительно?! — выкрикиваю я. — А уважительно развлекаться с другой, пока я валяюсь при смерти?!
Не хотела говорить, не хотела! Но сказанного не воротишь.
Я поднимаю взгляд на Карима и вижу на его лице замешательство.
— Что ты имеешь в виду?
— Не что, а кого! Назифу! Она же скрашивала твои одинокие ночи в мое отсутствие! Так пусть продолжает это делать!
Я глубоко дышу, гневно глядя на мужчину, а тот начинает усмехаться.
— Рада, что тебе весело! — фыркаю я и возвращаюсь в кровать.
Карим не дает мне этого сделать. Он грубо хватает меня за руку и вздергивает вверх, крепко прижимая к себе.
— А я думал, ты холодна как лед, моя снежинка! Но в тебе столько огня, столько ревности…
— Ревности?! — шиплю я, пытаясь оттолкнуть Карима. — Слишком много ты о себе возомнил! Я не ревную!
— Еще как ревнуешь!
Карим набрасывается на меня и глубоко целует. Не спрашивая, он раздвигает мои губы своими и запускает язык так глубоко, что становится трудно дышать.