Выбрать главу

— Опять же на мне экономят, черт побери! Деньги-то берут те же!

Опрокинув ещё по одной рюмке и поковырявшись вилкой в сёмге, Николай Филиппович продолжал:

— Всё это очень хорошо. Я рад, что вас встретил живым. Однако сидим мы здесь с вами не за тем, чтобы вспоминать лагерь N 248, не так ли?

— Так, Николай Филиппович. Я хочу, чтобы вы мне рассказали, где в последний раз видели «Тарасика»? Причём, хочу, чтобы вы сделали это без всякого давления с моей стороны. Я должен его найти. Его нужно наказать.

— Вы сказали, что не служите на Лубянке, значит я делаю вывод, что его не они хотят найти… Кто же тогда? Я ведь человек маленький. Если мне удалось выжить в лагере N 248, а потом в лагере под Иркутском, то мне, сами понимаете, не резон соваться в большую игру. Его не достать. И потом, может быть я и ошибся… Может быть видел я и не его, а человека, похожего на него…

— Я понимаю ваши опасения, Николай Филиппович. Я должен его найти и наказать. И прежде всего, потому что не смог предотвратить случившегося тогда на апеле. Никакую организацию я не представляю. Можете мне поверить. Кем бы он ни был, но то, чему были свидетелями вы и я, заслуживает высшей меры. Вас я никуда не втягиваю. Вы должны только его опознать для надёжности. Я знаю, вам часто снится тот апель и вы просыпаетесь в холодном поту. Если его по каким либо причинам не наказали, я это сделаю.

Чтобы вы были в хоть какой-то мере осведомлены о моих возможностях, мне придётся их вам продемонстрировать. Иначе у нас с вами не установится полного взаимопонимания.

Вон, посмотрите, за тем столиком отмечают удачную сделку четверо товарищей из галантерейной мафии всего Закавказья. Давайте за ними понаблюдаем.

Старшим за столом, накрытым под десерт, был плотный гололобый гражданин лет пятидесяти, со щёточкой усов под носом. Друзья громко беседовали на своём языке, перебивая друг друга, но, тем не менее, всегда отдавая предпочтение гололобому, который демонстрировал в улыбке свои золотые челюсти.

Появление официанта с подносом, на котором громадилась, светящаяся изнутри шишка желтооранжевого ананаса, было встречено громкими восклицаниями, прищёлкиваниями языком и темпераментными ударами в ладоши. Придержав официанта за рукав, гололобый сказал короткую речь, поставил ещё один бокал и торжественно взял в руки стройную бутылку «Казбеги». В этот момент бутылка как-то неестественно скользнула у него из рук на пол, и с глухим стуком раскололась пополам — от горлышка к донышку, как перерубленная! По залу разлился аромат благородного напитка! Гололобый цокнул языком, махнул рукой, полез в боковой карман и бросил на стол фиолетовую бумажку, показывая жестом официанту, чтобы тот принес новую бутылку.

Как только откупорили новую бутылку, и гололобый был готов, наконец, разлить её содержимое по бокалам, она, как и первая, вдруг начала делать непонятные кульбиты, поливая собутыльников драгоценной влагой, что заставило гололобого проделать целый каскад жонглёрских трюков в попытке перехватить её за горло. В результате вторая бутылка тоже оказалась на полу. Смущённо скаля золотые челюсти, гололобый бросил на стол ещё одну фиолетовую купюру. С третьей бутылкой произошло то же самое, но когда она, ударившись о пол раскололась надвое, из неё выскочила громадная лягушка, вспрыгнула на стол, и нагло выпучив глаза, уселась среди истекающих соком ломтиков ананаса. Большая часть посетителей, отложив свои дела и столовые приборы, с интересом наблюдала за происходящим. Немая сцена, вызванная неожиданным появлением на столе амфибии, ещё более парализовала участников галантерейной трансакции, когда изо рта гололобого начал вылезать белый матовый резиновый пузырь, какой обычно надувают дети из жевательной резинки. Пузырь раздувался всё больше и больше, оставаясь совершенно матовым. На нём было написано: «Бережливость — черта коммунистическая». Глаза гололобого в испуге округлились, мохнатые брови поднялись, и, казалось, они вслед за пузырём начнут отделяться от голого черепа. Уши у гололобого росли и были похожи на чебуреки, обвисая и скручиваясь, как у ирландского сеттера… Когда пузырь своим диаметром стал вдвое больше черепа гололобого, он со звоном лопнул и к люстре, висевшей над столом, вспорхнула дюжина голубей…

— Бра-аво! — кричали и хлопали в ладоши охмелевшие гости.

Голуби же, усевшись на люстре, тряхнули пёрышками и на стол посыпались золотые пятёрки царской чеканки…

После короткой схватки, в результате которой остатки пиршества оказались под столом, а золото в карманах галантерейщиков, гололобый дурно завыл, обнаружив, что во рту у него кроме голых дёсен нет ничего…