— Ну не плачь, Александра. Уж боле не служу. С завтрева — на пенсии.
— Правда?
— Правда. Уволили… Чэпэ у меня стряслось…
— Ну и слава Богу!
— Дура! Ведь катастрофа чуть не произошла! Да какая! Страшно подумать! Хорошо ещё, что так кончилось. А то загремел бы… Господи, прости и помилуй… — второй раз уж в этот день вспомнил Господа Фролкин.
— Не, я ж не в том смысле… Я к тому, что кончилась твоя служба! Да, Андрюшенька, радость-то у нас какая! Сёдни с утра открыточка в ящике из райисполкома, предлагают получить ордер. Я мигом в исполком. — «Вот ваш ордер, распишитесь в получении». — Гляжу — глазам не верю! Квартира, правда, отселенческая. Зато на нашей Брянской, как раз в том доме, что стал вместо нашего барака! В третьем этаже, двадцать метров! Передняя — восемь, кухня — десять, две кладовки, ванна, туалет — раздельные и большущие! Стиральную машину можно поставить. Балкон, телефон, лифт. Даже мусоропровод! Дом какой-то специальный. Там квартир-то однокомнатных раз-два и обчёлся. Больше трёх да четырёхкомнатные. А дворничиха сказала, что есть даже пяти и шестикомнатные. Я уж туда бегала. Жилец оттуда выселяется. Получил новую квартиру. Трёхкомнатную. Спортсмен какой-то. Ни то футболист, ни то хоккеист. Уж я в этом не разбираюсь. Радуюсь, как дитё. Всю жизнь-то вкалываем, хоть к старости-то поживём, как люди! На крыльях лечу домой, а дома записка, что ты вот… О, Господи, за что ж такое наказание? — опять завыла Александра.
— Ну, опять за своё! Хватит причитать. Иди лучше домой, подумай, чего надо-то для новой квартиры. Собирай вещички, я выйду, переезжать будем. Всё ж машину по старой памяти на автобазе добуду. Да ребятам напиши. Вишь, ты меня даже совсем вылечила хорошей вестью. Утрись. А то вон сиделка подумает, что я тут совсем плох. А я — как огурчик! Что-то и сам не пойму. Вроде, как ничего и не было. Черт знает что. Ладно, иди.
— Чего принести-то?
— Водочки бы хорошей…
— Ты что, спятил? Ты ж её только по праздникам, да и то… А сейчас тебе нельзя!
— Вот сейчас-то как раз и можно, мать! Топай! — Улыбнулся Андрей Петрович.
Ночь Андрей Петрович проспал великолепно. Ему снились безмятежные сны. Расслабившаяся нервная система, как отпущенная пружина, отрабатывала только положительные эмоции. — «К черту пост, к черту егеря-генерала, я, наконец, свободен! Мне никуда не нужно идти… Как хорошо!» — улыбался во сне Фролкин.
Проснулся Андрей Петрович в бодром и весёлом настроении. О том, что было вчера с его организмом, он просто не думал, а скажи кто-нибудь — не поверил. Встал, как всегда, потянулся, открыл окно и стал делать зарядку.
А в это время к палате N 12 приближался утренний обход…
— Что у нас двенадцатая? — спросил начотделения.
— Вчера поступил по скорой. Тяжелейший инфаркт миокарда. Вот кардиограмма. Писали на новом переносном кардиографе «Салют». Как в учебнике. По поступлении приняты обычные меры. Результаты хорошие. Вечером пришел в сознание. Была жена. Замечаний по дежурству нет.
— Хорошо. Сейчас посмотрим больного.
— Кстати, Виктор Павлович, больной — капитан милиции. Кажется из ГАИ!
— О-о! Такого больного нужно хорошо лечить! И окружить особым вниманием, товарищи! А то права заберёт! — пошутил начотделением. — Ну-с, пошли.
Дежурная сестра отворила дверь палаты и… Коллеги дружно подхватили под руки начотделения. Больной с тяжелейшим инфарктом лихо отжимался от пола на руках, перекатывая бугры мышц на спине и плечах…
Придя в себя после инъекции камфары, Виктор Павлович внимательно выслушал и ощупал больного Фролкина А.П. Никаких признаков инфаркта не было. Перед ним был совершенно здоровый экземпляр с сердцем начинающего футболиста. Весь консилиум стоял в растерянности…
— Кто снимал кардиограмму?
— Я, Виктор Павлович. Вот и мои пометки. Ошибки не могло быть. Роспись — моя. Число, время.
— Небывалый случай! Голубчик, как вы вчера себя чувствовали? Как это произошло?
Андрей Петрович во всех подробностях рассказал всё, что с ним произошло вчера, упустив только причину вызова к генералу.
— Типичная реакция организма. Но, а как вы себя сейчас чувствуете?
— Прекрасно. То, что было вчера — вроде бы, как дурной сон.
— Поразительно!..
— Надо этот случай срочно описать! Пригласить всех специалистов! Это же сенсация, Виктор Павлович! — Восторженно воскликнул самый молодой ординатор.
— Нет, молодой человек. Немедленно уничтожить карточку с диагнозом «инфаркт». Завести другую. Подумаем, что записать. Кто же вам поверит, что этот больной имел вчера такую кардиограмму? Вы что, хотите чтобы меня все считали мошенником? Нет уж. Я сам не могу поверить в эту метаморфозу. Если бы я не верил уважаемому Михаилу Ивановичу, я бы подумал, что вы подделали кардиограмму и решили меня одурачить!