Однако теперь уже поздно. Как говорится — приковали внимание. Да-а…
Ну, а что же «этот» реально может предпринять? Наиболее вероятно — передаст материалы на Запад. Допустим, там кто-то заинтересуется. Ну и что? В крайнем случае пойдут запросы через МИД, публикации, шумиха по радио и в прессе. От этого никто не умирал. Понятно, меня не выдадут. В крайнем случае — отправят на пенсию и выдадут новый паспорт. И стану я каким-нибудь Сидоровым», — размышлял Иван Александрович, потчуясь телевизионной программой «Сегодня в мире».
Ознакомившись накануне со своим досье, так любезно предоставленным ему «этим парнем», Иван Александрович убедился в его подлинности. Во избежание каких-либо неожиданных поворотов судьбы, он его тут же сжег в унитазе.
«Если эти охламоны из управления кадров не умеют беречь такие документы, то пусть и отвечают. А я здесь ни при чём. И видеть ничего не видел». - думал Иван Александрович.
Он был уверен, что кто-то из управления за хороший куш просто напросто продал его «Дело». Единственная мысль, не дававшая покоя, стучалась в виски: «Отчего «этот парень» отдал ему досье, отчего не было ни вербовки, ни шантажа?» Необъяснимые вещи и события всегда пугали Ивана Александровича.
Помятуя, что ему завтра в десять нужно быть на службе, Иван Александрович перед сном принял душ, посмотрел на японском видаке «новиночку», которую привезли ребята из Дании, где в течение сорока минут две пары в роскошных спальнях, на сеновалах, в купэ вагона и на природе раздевались, менялись партнерами, демонстрируя самые невероятные способы соития, и спокойно отдался объятиям Морфея.
В девять утра Иван Александрович, как всегда перед тем, как сесть на своё рабочее место, подвергся тщательному медицинскому осмотру. Ему измерили температуру и кровяное давление, прослушали сердце и лёгкие, проверили наличие алкоголя в крови, проверили скорость реакции. В общем, осмотрели, как лётчика или космонавта перед полётом. Шутка ли, везти такого ответственного пассажира! Всё было в норме. Он знал, что его отстранили бы от работы, если бы у него был хотя бы насморк. А потому следил за своим здоровьем. Затем он сходил в туалет, опорожнился, и только после этого ему позволено было сесть за баранку.
Лимузин, как всегда следовал в середине кортежа по установленному маршруту с установленной скоростью. Если не считать чэпэ, происшедшего на Калининском проспекте на той неделе, то работа эта была исключительно монотонной и однообразной.
«Едешь себе, как по ковровой дорожке, и даже встречные машины как-то испуганно уткнулись в бордюр тротуара. Скучище. То ли дело та красная корова! И где она взялась в центре Москвы? Интересно, чем всё это кончилось? Получили гаишники втык, наверное, солидный. Надо будет узнать у ребят», — думал Иван Александрович.
Лимузин был уже на траверзе гостиницы «Украина», когда Иван Александрович почувствовал в кишечнике неприятное бурление, боль и первые позывы.
«Этого ещё не хватало, — подумал Иван Александрович, — Вроде бы ничего такого не ел. Всё свежее, высший сорт».
Когда машина была уже на мосту через Москва-реку, схватки в брюхе повторились более настойчиво, резко, позывы стали требовательнее.
«Черт возьми, хоть бы доехать. Не дай Бог, что случится, хоть «шептуна» пущу — завтра же взашей», — мелькнуло в мозгу Ивана Александровича. Лоб его стал покрываться мелкими капельками пота, лицо побледнело, руки сотрясала мелкая дрожь. Позывы уже не наступали импульсами, а требовательно рвали на части его кишечник. И только колоссальным усилием воли Иван Александрович удерживал бурлящую в нём стихию.
«Вот оно! Это «его» работа! Дья-авол! М-моя игра!! Ч-черт! Что же делать? Ведь как только остановлю машину и рыпнусь из неё, сразу уложат… А-а-а!!! Пытка-то какая! О-о-о!!! Г-гад, отомстил! Идиот, хорош дисидент! О-о-о!!! Нет мочи! Лопну сейчас! Он!! Точно!» — догадался Иван Коваль.
В глазах у него потемнело, рассудок помутился. Ещё автоматически некоторое время он вёл машину. Вот и церквушка на углу Нового Арбата и Поварской…
«Там, за углом, такой уютный белый унитаз!» — мелькнуло в мозгу у Ивана Александровича.
Он нажал на тормоз, открыл дверцу и пустился бегом в сторону церкви.
Выстрелов не слышал никто. Из остановившейся аръергардной машины и из лимузина высыпались парни в сером и, вскинув какие-то устройства в сторону беглеца, щёлкнули спусками.