— Нет. Просто моя шалость была причиной замены коменданта лагеря. А тот, другой, оказался философствующим изувером. Я немного растерялся и не был готов к противодействию. Но я его найду. Он заплатит за всё сполна.
— Теперь я вас понимаю… В вас говорит высшее достижение человеческого духа — совесть. Этот садист единственный?
— Нет. Есть ещё. Дома. Он выбросил через балкон пятого этажа на асфальт двора больную старуху-еврейку и моего школьного товарища, раненого красноармейца. 29-го сентября 41-го. В Киеве.
— Вам будет очень тяжело жить. Вам не хватит жизни воздать должное человеческой подлости, которая сотворена в этой войне людьми друг другу.
— Я не ставлю себе такой задачи. Пусть люди сами осудят тех, кто заслужил кары. Я же осудил тех, кому не успел помешать совершить преступление. Это мой промах. Я в долгу перед их жертвами.
Ну вот и всё, пан профессор. Стаканы чистые. Если вы не спешите никуда, я бы просил вас внести мне кое-какую ясность в то, что произошло здесь после сентября 39-го. Может быть это мне поможет в розысках моей тётки.
— Я бы не сказал, что этот рассказ доставит удовольствие вам и, тем более, мне, как гражданину этой несчастной страны. Но, что поделаешь, вот уже пятый год наше существование страшнее, чем в любой самой ужасной сказке.
16-го сентября 39-го стало ясно, что польская армия разбита. От бывшей Речи Посполитой юридически осталась треть — так называемая, Генеральная Губерния под управлением немецкой оккупационной администрации. Нас ограбили, лишили средств к существованию и, наконец, Родины. Конечно, тяжелее всех пришлось польским жидам. Нацисты собрали их в резерваты-гетто. Если поляков ждал голод, холод, угнетение и рабский труд, то жидам в гетто пришлось терпеть в десятеро больше лишений. Самые большие гетто были созданы в крупных городах — Варшаве, Кракове, Люблине. Постепенное вымирание жителей гетто не устраивало нацистов. В 42-м они превратили в лагеря смерти целую сеть концентрационных лагерей на востоке Польши. Это нам доподлинно известно. Туда стали планомерно вывозить жителей гетто для физического уничтожения. Сначала в гетто нацисты проводили селекцию — отбирали слабых, больных, стариков, детей и отправляли их на восток в Треблинку, Освенцим, Бжезин, сюда, в Майданек. Наши люди и беглецы из этих лагерей подтвердили, что вывезенных туда из гетто людей сначала загоняют в специально построенные газовые камеры, а затем трупы убитых газом сжигают в печах-крематориях.
Самое страшное опустошение варшавского гетто было произведено в июле 42-го. Тогда был вывезен и погиб вместе со своим домом сирот великий гуманист, врач и педагог, гордость Польши — Януш Корчак. Он любил Польшу и считал, что жиды и поляки должны жить единой дружной семьей на этой многострадальной земле. Он отказался от возможности спастись. Мои друзья могли обеспечить его прекрасными арийскими документами, но он не счел возможным оставить на произвол судьбы своих детей.
Когда к апель-плацу тем ужасным августовским утром шла, взявшись за руки колонна детей во главе с доктором Корчаком, который держал за руки мальчика и девочку, люди стояли по сторонам и у них из глаз текли слёзы. Эсэсовцы не посмели тронуть эту молчаливую демонстрацию. Руководивший погрузкой офицер, предложил Корчаку остаться, узнав его, но тот отказался оставить детей. Вместе со старым доктором сел в вагон и старый солдат-калека, который служил в сиротском доме сторожем. Говорят, что он воевал с доктором ещё в 1905, в Китае, во время Русско-Японской войны. Пожалуй, эта детская демонстрация была началом, дала толчок к активной борьбе жидов варшавского гетто, закончившейся величайшей трагедией — восстанием и гибелью всех его жителей.
— Скажите, пан профессор, точно ли погиб доктор Корчак? — полушепотом спросил Алёша.
— Пан Лешек, я не пессимист, но слухи, циркулировавшие о чудесном спасении доктора и его детей, не подтвердились. Это польский народ хотел их сохранить. Хоть бы в легендах, но увы… Я думаю, что доктор погиб в одном из лагерей смерти вместе с детьми.
— Вы говорите, что немцы большую часть варшавского гетто вывезли летом 42-го?
— Да. По нашим сведениям что-то около трёхсот тысяч. Ведь в варшавском гетто были собраны жиды не только Варшавы, но и всего повяту. Весной 43-го варшавское гетто должно было исчезнуть. На этот счет был приказ самого Гиммлера.
— И что же?
— 19-го апреля, на Пасху, в этот день совпали Пасхи жидовская и католическая, немцы двинули войска в гетто. Но жиды их встретили огнем. В гетто началось восстание. Безоружные люди бросались на солдат и в неравной борьбе добывали оружие. Жиды выступили под лозунгом польских восстаний прошлого века — «За волю нашу и вашу!». Они вывесили флаги бело-красный польский, красный советский и бело-голубой национальный. Целый месяц, нет, больше, до начала июня в гетто шли бои. В боях участвовали эсэсманы, полиция, формирования нацистов-украинцев, литовцев и латышей. Немцы использовали танки, газы, артиллерию, даже авиацию. Только после того, как они взорвали и сожгли все дома, подвалы, каналы и разные схроны, убили или вывезли тех, кто им попался в руки, восстание было подавлено. Судя по количеству убитых и раненых, которых немцы вывозили из этого ада, жиды сражались мужественно, до последнего, зная, что другого пути нет. Очевидцы рассказывали, что жидовские юноши и девушки обливались бензином, поджигали себя, и бросались из окон домов на немецкие танки, держа в руках бутылки с бензином.