Они повернули за угол и вошли в первую подворотню. Краем глаза Алёша заметил мелькнувшую на углу фигуру «гранатового». — «Понятно. Работают сообща. Подонки. Ну погодите, трупные свиньи!» — подумал Алёша.
— Чем я обязан возместить любезное внимание панов? — спросил Алёша, очутившись в подворотне между паном Адамом и паном Стасем, — я хотел бы решить этот вопрос быстро, так как тут очень грязно и душно.
— О, это в наших общих интересах. Я думаю, если у пана есть «свинки»…
— Или «баранчики», то мы могли бы согласиться оказать пану услугу, — продолжал мысль пана Адама пан Стась.
— Простите, но у меня нет никакой живности. Я не занимаюсь разведением скота, — решил «поиграть» Алёша, глядя на обеих гангстеров наивными глазами.
Здоровый хохот в течение нескольких минут сотрясал воздух в затхлой, пропахшей котами пещере подворотни.
— Оказывается пан шутник, — сквозь смех заметил пан Стась, — «свинки» — это золотые двадцатидолларувки, а «баранчики» — русские золотые, царские пятёрки. Если у пана нет «живности», — ха-ха-ха, — нех пан найдёт обручки, бранзулетки, другую бижутерию.
— Так бы пан Стась и сказал, — ответил Алёша наивным тоном, вынимая руку из кармана и протягивая на ладони стопку золотых червонцев.
Неуловимым взмахом руки пан Стась смахнул с алёшиной ладони стопку царского золота, и оно исчезло в его громадной лапе. Этот шулерский прием нужен был для того, чтобы компаньон не успел заметить точное число золотых кружочков. Пан Адам уже забыл о существовании Алёши и, вытянув вперед руку и подбородок прошипел:
— Долю сюда, пан Стась!
— Ладно, не горячись, пан Адам. Вот твои тши монеты.
— Гони ещё две! Я видел! Там было десять!
— Ты ошибся, пан Адам. Там было только шесть.
— Даже если там было только шесть, пан отдаст мне пять!
— Но зачем вы так горячитесь, пан Адам? Ведь у вас в правом кармане куртки пять «свинок»! — вмешался Алёша.
— Что-о-о? Откуда?
— Я их вам положил в карман в знак благодарности.
— Чепуха! Нет у меня ничего, — зарычал Адам, опуская руку в карман и выгребая из него пять желтых кругляшек.
— Ах ты ж, гнойко-о-о!! — завопил пан Стась.
— Сам курвысын! Ошуст! — орал пан Адам, дергая пана Стася за карман, откуда сыпались наземь царские червонцы.
— Гувняж!!!
— Пся крев!!
Через минуту пан Адам и пан Стась обменивались умелыми ударами рук и ног не только по корпусу, но и по открытым частям тела, причем после каждого удара из каждого из них сыпались на камни подворотни золотые монеты, что придавало им силы для дальнейших упражнений. Чем сильнее были удары, тем больше золота высыпалось, и этот факт служил прекрасным стимулом для противоборства.
Убедившись, что кроме золота из противников начали выпадать и зубы, Алёша вышел из подворотни и, поворачивая за угол, намекнул «гранатовому», что там два пана не могут поделить какую-то ценную находку, и очень шумят по этому поводу. «Гранатового, как ветром сдуло, и к дуэту пана Адама и пана Стася присоединился третий голос.
Вскоре на углу собралось человек шесть прохожих, привлеченных непривычным шумом. Казалось, что стадо молодых вепрей из Беловежской пущи устроило в грязной подворотне весеннее брачное побоище.
Черт знает откуда в этот неурочный час появился немецкий моторизованный патруль. Привлеченный столь экзотическим шумом, в котором ясно прослеживались польско-русские проклятия и брань, малиновый звон золота и визг очень схожий с руладами молодого подсвинка, из которого хотят сделать кабанчика, патруль высыпался из опеля и, предводительствуемый унтерфельдфебелем, по всем правилам военного искусства молниеносным броском ворвался в подворотню.
Что происходило в подворотне было скрыто от глаз наблюдателей, предусмотрительно скрывшихся в ближайшем подъезде, но они хорошо слышали, как после «вежливого» окрика унтерфельдфебеля раздался короткий, но дружный стрекот шмайссеров и безобразная какофония оборвалась.
Через некоторое время отделение, участвовавшее в «подавлении» сопротивления властям, отягощенное невиданной добычей первооткрывателей сказочного эльдорадо в центре Генеральной Губернии, погрузилось в опель и отбыло с места происшествия. Оберефрейтор, сидевший за рулем, так спешил, что свернув на центральную магистраль, врезался в стоявший на обочине противотанковый ёж. Машину занесло и она перевернулась. Вся отважная шестёрка очутилась в госпитале с лёгкими переломами и ушибами. При госпитализации врачи сделали многозначительную пометку в досье потерпевших, что все они, видимо, в результате сильного шока, кучи пыжей от осветительных ракет, которыми были набиты их карманы, называли золотом, а их, врачей и другой обслуживающий персонал, — мошенниками и грабителями.