— В точности.
— А знаешь ли ты, что сия книга воспрещена к ввозу в Российскую Империю?
— Никак нет, Ваше Превосходительство.
— В наказание за чтение запрещенной литературы я эту книгу конфискую, — улыбнувшись одними глазами, сказал генерал. — А за проявленную находчивость в бою при выбытии из строя командира, личную храбрость, отменное управление боем полуроты с превосходящим противником, проявленное при этом военное искусство в разгроме прорвавшегося противника и пленение трёх обер-офицеров с солдатами, жалую тебя от имени Государя Императора Крестом Святого Георгия.
Командующий снял с себя золотой с белой эмалью крест с изображением в центре всадника, поражающего копьём змия, и приколол к мундиру Матвея.
— Поздравляю тебя высоким отличием, Матвей Иванов!
— Рад стараться!
— Оформить немедля бумаги и отдать приказом по действующей армии, — обернувшись к свите приказал генерал начальнику штаба. — Жаль, что хочешь выйти в отставку, Иванов. Отечеству нужны храбрые и умные офицеры. Ежели передумаешь, обратись, похлопочу о предоставлении тебе права выслуги в обер-офицеры.
— Премного благодарен, Ваше Превосходительство. Однако я намерен, если останусь в живых и выслужу срок, выйти в отставку. Господь дал человеку разум не для того, чтобы он истреблял друг друга, а чтобы познавал всё многообразие и обилие сотворённого, и в меру своих сил помогал совершенствовать оное во благо господнему промыслу и человечьему бытию.
— Да ты к тому же ещё и философ! Впрочем, это характерно для твоих предков. Пока ты в армии, сие философствование недопустимо! Забудь!
— Дерзок, Ваше Превосходительство, — угодливо вставил кто-то из штаб-офицерской стайки.
— Верно, поручик, дерзок. А без его дерзости ныне здесь стояли бы не мы, а неприятель. И сие не след забывать. А потому прощаю ему дерзость. Воюй, Иванов, далее, как и воевал!
— Рад стараться, Ваше Превосходительство…
Две недели спустя унтер-офицера Иванова привезли в лазарет с раздробленной правой голенью и пулей в животе. На счастье он попал в руки знаменитого доктора Пирогова, и благодаря его искусству и могучей жизненной силе молодого организма, Матвею удалось выбраться с того света.
Глубокой осенью 1855 года унтер-офицер Иванов Матвей, кавалер Ордена Святого Георгия и медали «За защиту Севастополя», бывший кантонист, барабанщик, солдат М-ского пехотного полка, сын покойного жестянщика Герша из местечка Бар, что на Волыни, двадцати восьми лет от роду, покончил все счёты с армией Его Императорского Величества, Самодержца Всея Руси, Великая, Белая, Малая и проч., вышел в отставку по ранению со всеми привилегиями, льготами и пожизненной пенсией Георгиевского кавалера.
Последний раз его видели в Симферополе на почтовой станции, где он пил чай с такими же, как и он отставными солдатами, изувеченными на севастопольских бастионах. Его статная фигура выделялась на фоне согбенных забитых солдат, поспешно пропивавших свои выходные пособия, не знавших, что с ними будет в этой громадной стране рабов. Мало кому из них удастся пристроиться в сторожа к какому-нибудь купцу где-нибудь в уездном городе. Большинство из них пополнит ряды несчастных калек, кишащих у папертей многочисленных церквей по всей России. Несчастные люди, волей своих хозяев в молодости отданные в солдаты, как правило, не возвращались домой, где их никто не ждал и вряд ли кто помнил.
Попрощавшись, слегка прихрамывая и опираясь на толстую палку, Матвей сел в бричку и тронул за плечо ямщика:
— Пошел.
— Слушаюсь, ваше степенство, — угодливо склонился ямщик и протяжно нокнул лошади.
Отставные солдаты М-ского пехотного полка хмуро глядели вслед быстро катящейся бричке. Некоторые крестили пыльное облачко, за которым скрылся их бывший товарищ и командир. Долго ещё в разных церквях России калеки, бывшие солдаты, будут молить Иисуса, сына еврейской женщины о даровании здоровья сыну другой еврейской женщины — Матвею Иванову, бывшему солдату и командиру, которому многие из них были обязаны жизнью.
Глава 13
Алёша перевернул последнюю страничку и задумался. Перечитал рукопись вновь. О прадеде Матвее ему было мало что известно. Да и до копания ли в истории своих предков было ему, сыну большевистского комиссара, участника революции и Гражданской войны, пионеру, комсомольцу? Рушился старый мир, страна-подросток дыбилась стройками, как говорил любимый революционный поэт! Индустриализация, коллективизация, мировая революция, — сейчас, немедля! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Магнитогорск! Днепрогэс! Комсомольск! Первый автомобиль! Первый дирижабль! Чкалов в Америке! Да здравствует социализм! Широка страна моя родная! Да здравствует Сталин — вождь и учитель народов всех стран! Всё, что было связано с прошлым, отступало на задний план, в небытие. Мы делаем историю, и нам некогда оборачиваться назад!..