Вдоль всей трассы на расстоянии 25–30 километров друг от друга располагались небольшие лагеря на 500–600 заключенных, объединённых по три — четыре лагеря в один куст с центральной зоной, где располагалась медсанчасть, лазарет, библиотека и пр. Во всём чувствовалась опытная рука организатора большого масштаба.
Работы по сооружению нефтепровода и дороги начались ещё перед войной, но развернулись во всём своём громадном объёме лишь с началом войны, когда нависла угроза вступления в войну Японии, которой бы понадобилось совсем небольшое усилие, чтобы концентрированным ударом из района Манчжурии перерезать единственную тонкую одноколейную ниточку знаменитой транссибирской магистрали и, таким образом, отрезать весь Дальний Восток от остальной территории Союза. Тогда же началась трассировка и строительство от Комсомольска на северо-запад, к озеру Эварон и дальше на запад железной дороги, позднее брошеной, поскольку основная «рабочая сила» иссякла — реабилитированая, помилованая, амнистированая, да и актуальность этой стройки отступила на задний план ввиду разгрома Японии и создания Великого «братского» Китая во главе с Мао.
А пока сотни тысяч заключёных, как во времена фараонов, пользуясь простейшими орудиями труда — лопатой и тачкой, в тяжелейших условиях непроходимой девственной тайги, в осеннюю слякоть и зимнюю сорокоградусную стужу строили себе лагеря, дороги, промышленные сооружения, мыли золото и добывали уголь, плавили сталь и валили лес. Как и в былые времена каторжники, нынешние рабы были главной рабочей силой целого края, на территории которого могла бы разместиться вся Европа, Соединённые Штаты, Австралия с Новой Зеландией и Океанией вместе взятые.
В одном из лагерей треста «Амурлаг», а точнее в кустовом лагере на трассе нефтепровода близ большой деревни Нижняя Тамбовка, расположенной на самом берегу Амура, отбывал наказание Алёша Иванов. Как инвалид он был приписан истопником к библиотеке. Библиотекарем сидел здесь (на зависть многим прославленным библиотекам мира) доктор наук, лингвист и литературовед ни то московского, ни то ленинградского какого-то академического института. Старику было уже под семьдесят. Попал он в лагерь в 49-м за преклонение перед западноевропейской литературой эпохи раннего возрождения, неправильное толкование её классового характера и вредительство в области советского литературоведения. Он во всём «признался» на первом же допросе, получил свои десять лет, и попал сюда в библиотекари не потому, что был литературоведом, а лишь потому, что, во-первых, ему было за шестьдесят, во-вторых, он не имел никакой «полезной» профессии и, в-третьих, потому, что бывший библиотекарь, не менее древний старик, троцкист и вредитель, отбывший в лагерях и тюрьмах более 20 лет, после долгой и продолжительной болезни мирно успокоился на лагерном кладбище. В помощниках у Деда ходил бывший профессор теологии и истории религии Духовной Академии, такая же жертва охоты на ведьм, признавшийся, что он идейный диверсант, агент Ватикана и международного сионизма, а также безродный космополит, оплачиваемый международным империализмом. В действительности же он происходил из древнего русского княжеского рода и преподавал будущим священнослужителям историю и теологию так, как её понимал. У Профессора была язва желудка, и время от времени его ложили в лагерный лазарет. Он был постоянным собеседником и оппонентом Деда, а Алёша, истопив печку, устраивался где-нибудь за стеллажами книг, жадно слушал учёные споры о литературе и истории, экономике и политике, философии и религии, отчётливо сознавая, что ни в одном из университетов он не смог бы услышать подобных лекций, а то, что он оказался свидетелем уникальных научных диспутов, совершенно немыслимых где-либо ещё за пределами лагерной проволоки, осознал много позже, хотя и смутно догадывался.
Профессор — отец Афанасий, в миру Виктор Фёдорович Елецкий, весною 1914 закончил курс Петербургской Духовной Академии с отличием, и после летних вакаций собирался приступить к обязанностям преподавателя истории религии в Киевской духовной семинарии. Однако в августе посчитал своим долгом находиться в действующей армии.