— Никак нет, гражданин начальник. Виноват. Немного того… пополнял склады горючего у Кольки…
— Опять заливаешь. По роже вижу — пил без просыпу. Всех баб перепорол в округе. Жалобы идут на тебя. За энтот квартал троих ухайдакал в больницу? Так?
— Дак я што? Я ж не виноватый, што у их другая калибра… Не могешь — не давай. А то друг перед дружкой хвалятся, кажная желает отведать, а я отвечай.
— Ну, штоб у тебя не было боле никаких затруднений в энтом деле, с сего дня будешь под конвоем. А щас — в санчасть на медосмотр!
— За что? Гражданин начальник, я ж…
— Ишо есть вопросы? — перебил Шалавого Шмат, — конвой! Сопроводить заключеного в санчасть! После медосмотра оставаться там до моего особого распоряжения, — закончил Шмат.
Медицинская комиссия, в которую входили весьма компетентные и узнаваемые ещё на воле врачи, под председательством капитана медицинской службы Малкиной, немедленно приступила к осмотру бывшего расконвоированого заключёного Шалавого.
— Ну-с, молодой человек, раздевайтесь, — сказала председатель комиссии, внимательно просматривая досье Шалавого, — совсем, совсем, и подштанники тоже снимайте.
Оторвав на секунду взгляд от бумаг, капитан медицинской службы Малкина, привстала с места, лицо её вытянулось и покрылось испариной, очки подскочили на лоб.
— О-о-о-го!! Вот это пенис!! Просто гигантис!! Грандиозис!!! — воскликнула Малкина, обращаясь к другим членам комиссии.
Шалавого целый день вертели, крутили, щупали, слушали, заставляли мочиться в баночку и делали анализ крови, смотрели на рентгене и брали на анализ кал, делали разные мазки во всех отверстиях его тела.
Кроме чуть увеличеной печени из-за длительного злоупотребления алкоголем и другими наркотиками, а также увеличенного (как было сказано в заключении) постоянно полунапряженного полового члена, никаких отклонений в здоровьи у заключеного Шалавого обнаружено не было. Однако, комиссия посчитала своим долгом отметить, что по необъяснимым причинам заключёный Шалавый действительно мочится, (что подтвердили все три суточных анализа), жидкостью желтобелого цвета с голубоваторозовым отливом, имеющей резкий запах, похожий на запах бензина, и горящей желтоголубым пламенем с образованием лёгкой копоти.
Старший лейтенант Шмат по-своему сделал анализ. Он приказал старшине заправить мочой Шалавого движок, крутивший динамо для освещения лагерных служб и питания прожекторов, установленных на вышках. Движок завёлся с пол- оборота, а зэк электромеханик сказал, что это — авиационный бензин, и от него движок может пойти «в разнос», и что лучше его обменять на складе при посадочной площадке в Тамбовке на обыкновенный автомобильный А-72.
Первым делом Шмат поместил Шалавого в отдельную комнату при вахте и приказал кормить и поить его по диете, предписанной медицинской комиссией. Затем он начал лихорадочно соображать, какую пользу можно извлечь из всего случившегося, дабы улучшить разные, там, показатели, чтобы добиться высокого места в соцсоревновании лагерей по тресту. Сначала он ограничился тем, что сможет показать значительную экономию горюче-смазочных материалов. Но потом он подумал, хорошо бы, если б, скажем, это был не человек, а животное. Ну, например, коза. Всё же он был человек справедливый и его мучила совесть, что он фактически заключил в одиночку без видимых на то оснований Шалавого только потому, что он вдруг начал сикать авиационным бензином.
Своими соображениями он поделился с зэком из пятого барака, который получил червонец за противодействие мичуринским методам в биологической науке, размножал каких-то мушек, живущих в Южной Америке, в общем, был космополитом, прислужником мирового империализма и злостным сионистом.
— Ну что ж, гражданин начальник, идея недурна. Вы представляете, скажем, стадо, нет, стада коз, пасущихся на пастбищах и дающих кроме молока, ещё и прекрасный авиационный бензин! — развивал желчноиронизируя мысль Шмата бывший биолог. — Страна сэкономит миллионы рублей — ненужно будет добывать нефть и строить нефтеперегонные заводы, козью мочу будут собирать и заправлять ею тракторы и комбайны, автомобили, да что там, танки и самолёты! Мы сразу шагнём в коммунизм!
— Ну а как их развести, энтих коз? — наивно спросил Шмат, — У нас же не коза, а Шалавый, человек, сикает бензином.
— Очень просто. Мичуринским методом. — Ответил бывший биолог, пряча ехидную улыбку.
— А это как, надёжно?
— Надёжней не бывает. Да ведь я за что получил срок? За то, что не разделял этот метод. А сейчас понял, что прав академик Лысенко Трофим Денисович. Небось, читали? Лауреат Сталинской Премии! Трудится на благо советского народа. Скоро засеет все поля Союза пшеницей, у которой из одного зерна будет произрастать куст колосьев! И не будет тогда голодных вовсе! Разве что по предписанию врача будут голодать для похудения. Так что — рай не за горами. — С серьёзным видом вещал биолог.