— Ну, отец Афанасий, вы сейчас, извините, ораторствовали, как библейский пророк!
— Что вы, Виталий Христофорович, вы мне льстите!
— Нет уж, профессор. Мне нечего вам льстить, так как я не разделяю ваших взглядов. Хоть ваш ответ меня вполне удовлетворил. А то, что сделали и делают большевики, имеет солидную научную основу. Конечно, в таком громадном новом деле, как строительство социализма, невозможно без ошибок и перегибов. Есть, конечно, и негодяи прикрывающиеся партбилетами, но, как говорит товарищ Сталин, — «Лес рубят — щепки летят.» А наши потомки, я верю, примут из наших рук знамя!
— Полноте, Виталий Христофорович. Я не могу с вами согласиться, что марксизм есть наука. Гипотеза, высказанная Карлом Марксом о преобладающем значении экономики в развитии человеческого общества до сих пор остаётся не более, чем рабочей гипотезой. Она построена на материалистической концепции о первичности материи и вторичности сознания. А сие — недоказуемо. По крайней мере, нынче. Как и то, что было ранее — яйцо или курица. Прежде, чем создать вот эту электрическую лампочку, Томас Альва Эдисон придумал её, нарисовал, а только потом создал! Что есть мысль, идея?
— Полагаю, что мысль, идея — тоже материальны. Простите, что прервал вас. Но уж коль скоро вы задали вопрос, то позвольте мне ещё раз повторить как-то высказанную уже мысль, что зря мы ищем начало у того, у чего нет начала. Так же, как и свет материален, так и мысль, идея материальны. И отображают собою информацию, которую, в свою очередь, несёт в себе материя. — Заметил капитан. — А то, что Маркс исследовал развитие человеческого общества с точки зрения экономики и её влияния на развитие общества, — честь и хвала ему. Рассмотрите теперь развитие того же общества с точки зрения развития человеческой мысли, духа, затем соедините данные первого и второго иссследований и увидите, что они настолько переплетены, связаны друг с другом, влияют друг на друга, что вряд ли вы предпочтёте одно другому. Ну а вывести из этого какие-то дискретные законы развития человеческого общества вы и тогда не сможете. Так что, в некоторой степени, я должен согласиться с уважаемым профессором, что науки-то в наших «основах» не густо. — Заключил капитан.
— Что же, по-вашему, борьба классов и исторический материализм миф?
— Что вы, доктор, разве я когда-либо отказывал человекам в междоусобной борьбе? Ничуть-с! Совсем наоборот. Я утверждаю, что борьба человеков была, есть и будет! Ибо, как только она прекратится, — перестанем мы быть человеками! Более того, я утверждаю, что в допотопные времена, в первобюытном коммунизме, когда ваш учитель считал, что классового общества ещё не существовало, борьба между человеками внутри общества шла, и, причём, жестокая! Первые дети Адама и Евы боролись за лучший кусок пищи, за самок, за лидерство, за право продолжить род! И если бы было не так, мы бы с вами сидели не здесь, а в пещере у костра, а наши внуки гоняли бы где-либо поблизости мамонта.
Что же касается классовой борьбы, которую вы понимаете, как борьбу групп людей, объединённых по имущественному признаку, то позволю себе заметить, что такое разделение весьма условно. С таким же успехом можно разделить людей на классы по интеллекту. И тут бы вы наблюдали не менее острую борьбу.
К тому же, есть много людей, которые находят счастье вовсе не в материальном благополучии и борьбе за него, а, скажем, в радости познания, в радости творчества. Эти индивидуумы и есть генеральная линия развития человечества, они, и только они — носители Промысла Создателя нашего. Я так думаю…
Желание создать безклассовое общество — утопия. Я не представляю себе человека, отдающего обществу свои способности и берущего у него по потребности. Потребность нельзя ограничить. Вспомните сказку о золотой рыбке. Я исключаю подвижников, счастливых процессом труда, творчества, познания. Они, правда, также ненасытны в своей деятельности, как и приобретатели материального благополучия, для утоления жажды тщеславия или власти. А посему подстричь всех человеков под одну гребёнку, снивелировать или ограничить их потребности, мысли и чувства — значит вытрясти из них Душу, превратить в скотов, хуже — в машины, а сие невозможно и преступно.