За окном замельтешили решётки моста через канал Москва — Волга. Справа потянулась ажурная ограда парка у Речного вокзала. Машина сбавила скорость и остановилась у светофора. Слева поднимались новостройки нового микрорайона, справа шелестела пожухлая пыльная листва парка. Алексей почувствовал на себе внимательный взгляд водителя, глядевшего на него в зеркальце.
— Вы что-то хотели мне сказать, Николай Филиппович? — спросил водителя Алексей. Его лицо ему показалось приятным, мягким. К тому же он всю дорогу молчал, что, по убеждению Алексея, было неплохим качеством для водителя такси.
— Извините, пожалуйста, но ваши глаза кажутся мне знакомы. Вы не иностранец?
— Николай Филиппович, вы же знаете не хуже меня, что иностранцы из аэропорта Шереметево на такси не ездят. Тем более, только что прибывшие через воздушные ворота столицы! Не так ли?
— Гм… Да, извините, вы правы…
Машина ходко взяла с места.
— Вас ввёл в заблуждение мой гарнитур.
— Как вы сказали?
— Гарнитур. По-польски значит костюм, ну а по-русски — и всё остальное, — развёл руками Алексей.
— Вы были в Польше?
— Вы же знаете, что был.
— Да. Это были вы. Я не могу забыть ваши глаза.
— Почему я вас не помню, Николай Филиппович?
— Вы же были новичок. Вас привезли где-то в середине ноября 43-го, а я был там с июня 41-го.
— Да. Похоже. Почему вы меня запомнили?
— Вы были ещё совсем мальчишкой. Когда их всех расстреляли, вы остались один. Он выстрелил в вас, но пистолет дал осечку. Я стоял в строю в первой шеренге. Вас ещё покормили перед расстрелом.
— Кто стрелял?
— Ну этот. Новый комендант. «Тарасик».
— Каковы были условия его «игры»? Помните?
— Ну как же…
— Остановитесь на минутку, Николай Филиппович.
Машина притёрлась у тротуара невдалеке от аэрофлотовских стекляшек.
— Посмотрите, пожалуйста, есть ли среди этих людей человек, который вам знаком? — Алексей протянул таксисту четыре фото.
— Этот! — ткнул пальцем в «Тарасика» Николай Филиппович.
— Да. Это он. Я его ищу уже десять лет.
— Извините за нескромность, вы с Лубянки?
— Нет. Я сам.
— Боюсь, ничего у вас тогда не выйдет…
— Вы что-то не договариваете, Николай Филиппович.
— Да нет. Это я так. К слову.
— Хорошо. Поехали. Через час у вас конец смены. Через два с половиной часа я жду вас у входа в ресторан «Славянский базар». Прошу быть точным.
— А если я не приду?
— Придёте, Николай Филиппович. Я в этом уверен. Желательно, чтобы на вас был приличный костюм. Тот, который вы позавчера купили, французский, вполне подойдёт.
— ?? — у Николая Филипповича поднялись брови от удивления.
— К гостинице «Россия». Благодарю вас. Возьмите с меня.
Николай Филиппович аккуратно выдал сдачу, пожелал приятного отдыха и отъехал.
Уже по дороге в парк, припоминая все подробности разговора с «этим парнем» чудом оставшимся в живых на апеле тогда, в декабре 43-го, Николай Филиппович Звягинцев обратил внимание и на такую деталь: пассажир обратился к нему по имени отчеству, признавшись потом, что он его, Николая Филипповича, не помнит.
«Странно, — думал Николай Филиппович, — очереди у стоянки не было, усаживал его в машину этот хмырь слюнявый. Диспетчера тоже не было. У кого же он мог узнать моё имя? Опять же, об обнове знает. Да-а. В конце концов, «хвостов» у меня нет. «Зацепить» на «дело» меня не зацепишь. Впрочем, не похож он на жулика… А может всё-таки с Лубянки? Может действительно его интересует «Тарасик»? Но, упаси Боже, даже подумать… Пожалуй, нужно пойти…
Глава 31
Тем временем Алексей Матвеевич Иванов, без труда преодолев гостиничные формальности, поднялся в третий этаж западного крыла гостиницы и занял номер с видом на Большой Каменный мост и Василия Блаженного. Номер был крохотный, с встроенной финской гостиничной мебелью под морёный дуб, с синтетическими коврами по всей площади пола, удобной полуторной кроватью и уютным креслом, обитым синтетической кожей.
Поставив в стенной шкаф в передней чемодан, Алексей позвонил в «Славянский базар» и заказал столик на двоих. Затем он принял ванну, смывая с себя делийскую пыль. Блеск импортного кафеля, интимная голубизна бидэ, раковины и унитаза, полыхание никеля арматуры и стерильная белизна ванны с едва уловимым запахом лаванды, всегда успокаивающе действовали на Алексея. Не так уж часто ему приходилось пользоваться такими удобствами. Разве что в своих разъездах. Он не любил останавливаться в шикарных отелях с многокомнатными апартаментами, коврами, старинной мебелью, мраморными бассейнами и многочисленной прислугой. Отели со спартанским лаконичным сервисом на уровне современного развития цивилизации более импонировали ему. Этот новый отель, недавно пущенный в эксплуатацию и оборудованный иностранными фирмами по последнему слову гостиничной техники, пожалуй, был первым таким в столице. Однако слава о нём, как о последнем слове советской гостиничной цивилизации, разлетелась по всему Союзу, и командированные со всех концов необъятной страны желали во что бы то ни стало попробовать это «блюдо».