На несколько страшных мгновений мир смазался, как нечеткий кадр на фотопленке, реальным остался только прижатый к груди фонарь, пока ноги наконец не уткнулись в дно расселины, заваленное мелким щебнем. Выдохнув с облегчением, Яни встал на ноги и отряхнулся. И куда это его занесло? И что это за огромная куча хвороста в таком месте?
Из хвороста на него смотрели огромные синие глаза.
Яни выпрямился и расправил плечи, как это делали все мальчики его лет в странных или пугающих ситуациях:
‒ Выходи, кем бы ты ни был!
В хворосте зашуршало. и из-под веток донёсся робкий, словно летний шепот лугов, голосок:
‒ А ты не будешь швырять в меня камнями, как делают деревенские мальчишки?
‒ Клянусь тебе своим именем, я не обижу тебя!
‒ Я верю тебе! ‒ голос был полон искренней радости. Сухие ветки приподнялись, и как из рукотворной пещеры, под сень вечернего сумрака выбралась девочка. Это точно была девочка, хотя её платье и было перепачкано в золу, а лицо покрывал толстый слой сажи. Почувствовал Яни, как парус чувствует попутный ветер, что под этой чернотой и неопрятностью кроется сияющая красота и белизна горного ледника, похожая на весенний цветок, что несмело пробивается через корку снега. Сердце пропустило удар, стены тесного ущелья поползли в стороны, над их головами вскрикнул зимородок.
‒ И как же звучит имя, которым ты клялся? ‒ усмехнулась незнакомка, поправляя и собирая в хвост растрепавшиеся волосы.
‒ Меня зовут Яни! Я сын Каменного Волка и Огненной Змеи...
‒ Как странно пересеклись наши пути, Яни. Хотя ты, я вижу, тоже почувствовал на себе скверный нрав Полоза. ‒ девочка потянула за веревку, и петля стянула расслабившийся было хворост. ‒ А я Хельге, дочь углежога.
‒ Так ты с той стороны горы? Не удивительно, что я раньше тебя не видел. Скажи, Хельге, как мне отсюда попасть в деревню?
Девочка немного задумалась:
‒ Через ущелье ты не пройдёшь, оно завалено гремучими глыбами... Только если в обход, мимо ручья Ледяного касания, это в ту же сторону куда и мне. Но, зачем тебе в деревню так поздно?
Не скрываясь, Яни рассказал ей про снег, про народец бекке, про торговца и про двадцать серебряных монет:
‒ Я понесу твой хворост, если нам по пути... Только дай я сперва сниму эту маску сажи с твоего лица! ‒ сказал мальчик и потянул руку, чтобы стереть со щеки Хельги угольное пятно.
Девочка отпрянула, отстранила его руку:
‒ Ещё не время!..
Но как только их пальцы соприкоснулись, вечер перескочил в ночь, скалы и горы заволокла тьма, ноги их по щиколотку увязли в каменном крошеве. Небо укуталось в непроницаемый саван, и единственным источником света оставались синие глаза девочки.
Яни спохватился:
‒ Мне надо спешить! До прилива осталось совсем мало времени! ‒ он наощупь зажег фонарь и взвалил на себя огромную вязанку, ‒ Куда нам?
‒ Вон в ту расселину.
По выкатывающимся из-под ног камням и между пинающими под колени выступами было сложно передвигаться, но дети торопились. Старуха Аскефра уже рыскала по округе в поисках припозднившегося путника, шуршала в щелях своим рваным одеяньем, пряталась в тени от скал, тянула свои крючковатые длинные пальцы к противному ей огоньку фонаря.
‒ Скажи, Яни, а что это ещё светится у тебя в кармане? ‒ решилась нарушить тревожное молчание Хельген.
‒ Это, должно быть, стеклянная снежинка, что я купил за монетку у торговца, ‒ мальчик совсем забыл про эту безделицу, ‒ представляешь, этот плут обещал, что если она растает, моё желание сбудется!
‒ Тогда тебе надо не в деревню, а к моему отцу. Он жжёт уголь на жаре из недр горы, такое даже эту снежинку заставит заплакать! И если таковым будет твоё желание ‒ завалишь снегом хоть весь мир!
‒ Надежды на это мало. Но это лучше, чем бегать между домов и выпрашивать серебро для господина Кучи!
‒ У этих скряг ты даже снега зимой не допросишься, пусть он хоть укрывает дома по самые крыши!
‒ Да, но в этом году мы можем вовсе остаться без снега! Так что, нам нужен подземный горн твоего отца!
Свет корабельного фонаря неловко бился об острые грани скал и осыпался у подножия высоченных валунов. В море он освещал гладь воды на многие мили, а тут ‒ испуганно жался к людским ногам.
Дети подошли к пропасти, из которой торчала ладонь застрявшего там великана-ётуна с растопыренными пальцами.
‒ Придётся прыгать, ‒ предупредила Хельген, ‒ но ты не бойся, ётун давно окаменел и не сожмет сжать ладонь!
‒ А я и не боюсь! ‒ насупился Яни. Привязав фонарь к поясу и поправив вязанку на спине, он, ловко отмерив провалы широкими шагами, очутился на той стороне.
Девочка последовала за ним, пташкой порхая с пальца на палец: