Помимо этого были продолжены шампанское и не игристые вина. Видать, в честь праздника. Пассажиры обрадовались, и бутылки стали пустеть одна за другой. Мне казалось, что даже самолёт захмелел вместе с экипажем.
В весёлой и радостной обстановке приближалось время Нового Года. Мы были на полпути в Египет, и я с надеждой глянула в иллюминатор в поисках Санта-Клауса. Не обнаружив его, откинулась на спинку кресла. Вот что за закон подлости? Чай пил Виктор, а в туалет захотелось мне. Я виновато ткнулась ему в ухо.
- Выпусти меня. Надо носик припудрить.
- Ох уж этот носик, - улыбнулся он и оценивающе бросил взгляд в хвост самолета. Всё было предсказуемо: между рядов стояла толпа, жаждущая прорваться в заветные комнатки.
- Займу очередь, - сообщил Виктор и поднялся.
Уже через пару секунд ко мне подсел Женя и дыхнул пьяным угаром.
- Ты чё вся такая серьёзная?
- Я обычная, - отрезала с излишней строгостью, и демонстративно отвернулась к иллюминатору.
- Нежная Королева Снежная, - фальшивя, пропел он и зашептал на ухо: - Давно замуж-то вышла?
- Нет.
- Детки есть?
- Пока нет, - брезгливость к этому человеку росла во мне, как снежный ком.
- А чего так?
- Успеем.
- Так, может, ты по залёту? - его глаза округлились, и взгляд сместился на мой живот. - А так сразу и не скажешь.
- Вот и не говори больше ничего, - рассвирепела я. - И вообще, отсядь от меня.
- Ну-ну-ну, дорогуша, - пожурил он, - к чему такая грубость? Ты ж хороша, как ангел. Животик аккуратненький, грудки стоят так, что аж с ума сводят, а попка. Блин, детка, это не попка, а орешек!
Я аж задохнулась и на выдохе влепила ему такую затрещину, что показалось, будто самолёт качнулся.
Женька ошалел, но вместо того, чтобы пересесть, схватил меня за волосы и впился поцелуем в губы. Я не ожидала этого и растерялась, не сразу поняв, что происходит. Мои испуганные глаза уставились на Женьку в немой мольбе отпустить меня. Уже через пару секунд такой садистический поцелуй стал причинять немыслимую боль. Казалось, что Женя не целует губы, а пережёвывает их. Я замычала и стала отпихиваться, но в ответ он сильнее прижался ко мне и стал действовать более активно. Его рука полезла под свитер и скользнула к груди.
- Постеснялись бы, - будто сквозь сон услышала я брюзжащий голос соседки через ряд. - Совсем молодежь распоясалась. Даже в общественных местах не могут уняться.
Я затрепыхалась что есть силы, пытаясь вырваться, заодно привлекая к себе внимание, чтобы кто-то пришёл на помощь. Неужели эта тётка подумала, что я по доброй воле целуюсь с этим подонком?
- Ты посмотри, как распалились, - раздался всё тот же голос и слёзы обиды брызнули из моих глаз.
И тут Женька рванулся назад. Оттого, что он всё ещё крепко держал меня, мне тоже пришлось дёрнуться с ним вместе.
- Ах ты, урод! - взревел Виктор. Его огромный кулак со всего маху врезался в челюсть обидчика.
Женька ударился головой о спинку кресла и выпустил меня. Тыльной стороной ладони вытер кровь, заструившуюся из губы.
- Ты чё? - полез она на Виктора. - Совсем охренел? Да я тебя сейчас...
О своих планах поведать он так и не успел: Виктор снова припечатал кулаком его голову к изголовью кресла.
- Ааааа!!! - завопил кто-то. - Разнимите их!
- Драка!
- Стюардесса!!! Да где же она?
Народ обступил нас. В висках у меня пульсировали стыд и обида. Я ни разу не видела, чтобы Виктор дрался. Но была уверена, что он сможет отстоять мою честь.
- Ах ты щенок, - гаркнул Женька. Вместе со словами и слюной на Виктора полетели мелкие капельки Женькиной крови. Но ни один, ни другой, даже не заметили этого.
Женька налетел на Виктора. Если бы он был не так пьян, то не промахнулся бы. А так его кулак больно ударился об изголовье соседнего кресла. Парень взревел и тут же получил увесистую затрещину от Виктора.
Кто-то набросился на дерущихся сзади, но оба парня вошли в раж, и уже ничто не могло их остановить. Виктор дубасил Женьку кулаками по лицу так, что вскоре того было не признать.
- Остановись, - я повисла на руке Виктора. - Ты убьёшь его!
Ещё не хватает, чтобы моего мужа посадили в тюрьму за убийство подонка.
Но тут у Женьки будто открылось второе дыхание. Он, изловчившись, ухватил Виктора за волосы и треснул лбом о подлокотник. Я заорала. Виктор обмяк, а из рассечённого лба потекла кровь.