- Нужен доктор! - снова подключилась орущая толпа.
Я посмотрела на окружающих, не понимая, почему они все разом не смогли разнять Виктора и Женю, и только сейчас стали звать врача? Что за идиоты?
Виктор повалился в проход между сидениями. Я кинулась к нему, прижимая ладони к кровоточащей ране. Сложно сказать, насколько она глубока и серьёзна и моя тревога возрастала с каждой секундой.
«Только живи, только живи, только живи....» - до бесконечности шептала я. При этом мелькнула мысль, что я готова поменять свою жизнь на жизнь Виктора и умереть, лишь бы выжил он. А губы продолжали шептать: «Только живи...»
Я уставилась на разъярённого Женьку.
- Что ты наделал, придурок? - завопила я.
- Он первый начал! - рыкнул тот. - Я не трогал его!
После этого много чего хотелось сказать этому козлу, но, раз он не понял ничего сейчас, то не поймёт никогда. Я стояла на коленях, обнимая голову Виктора, и плакала.
- Позовите доктора! - шептала я, качаясь в такт своим словам. Но врача, видимо, не нашлось.
Расталкивая всех, к нам подошёл мужчина в форме. Один из лётного состава. Надеюсь, что командир всё же остался у штурвала.
- Перенесите пострадавшего в хвост самолёта, - велел он.
Несколько рук подняли Виктора и понесли назад. Положили прямо на пол. Стюардесса заботливо подложила ему под голову подушечку и накрыла пледом. Наши с ней взгляды встретились.
- Он без сознания, - зачем-то сказала она, будто я сама не видела этого. Я промолчала.
Другая стюардесса принесла бинты, вату и дезинфицирующие растворы. Словно сквозь сон, я смотрела, как они хлопочут вокруг Виктора. Как только удалось остановить кровь, я с облегчением вздохнула - рана оказалась небольшой. Но удар был сильный и поэтому Виктор лишился сознания. Его ресницы дрогнули и глаза открылись.
- Всё в порядке, - поспешно сказала я, но мой голос так дрожал, что смысл сказанного ускользнул от Виктора. Он попытался сесть. - Тебе нельзя! - тут же взвелась я.
Но раз он решил что-то сделать, то сделает. Отстранив меня, сел и потрогал пальцами лоб.
- Я его прибью, - хмуро пообещал Виктор, причём спрашивать «кого именно» не приходилось.
Но тут самолёт дёрнулся и я почувствовала, как мы проваливаемся в гигантскую воздушную яму. В животе ёкнуло.
- Разойдитесь все! - заверещала стюардесса, бесцеремонно распихивая столпившихся пассажиров. - Проходим к своим местам! - командовала она, с надеждой поглядывая на мужчину в лётной форме. - Нечего здесь стоять!
Приняв зов о помощи, он громким басом потребовал всех рассесться.
Самолёт почему-то кидало в разные стороны, будто мы находились на яхте в разбушевавшемся море. Стало страшно. Но мысль о том, что Виктор жив, успокоила меня.
- Турбулентность, - несколько напряжённо улыбнулась нам стюардесса, а потом добавила: - Сейчас приготовлю вам места повышенной комфортности.
Опираясь о подлокотники кресел, Виктор поднялся. Я подхватила его. Он слабо и натужно улыбнулся, что оказалось сродни гримасе.
- Даже не надейся, что упаду.
- От тебя не дождёшься, - пошутила я.
Мы пошли мимо кресел под любопытные взгляды пассажиров. А вот и наши места, где всё и началось. Женька сидел в кресле у иллюминатора, которое до этого принадлежало мне. Он был привязан к нему. Ненавидящий взгляд сверлил Виктора. Видимо, чтобы хоть как-то отомстить противнику, Женька гадко ухмыльнулся.
- Ты всё равно будешь моей, Лариска, - прошипел он. - Назло твоему хахалю.
Вот дурак! Блин... Ну кто тянул его за язык? Как такое можно было говорить сейчас? Виктор резко остановился и дёрнулся к пьяному дебоширу. Он рванул его за грудки и просипел прямо в лицо:
- Твоей? Твоим будет небо в клеточку, урод!
Не посчитав нужным пререкаться с дураком, мы пошли дальше.
И тут самолёт затрясло, как в лихорадке. Я испугано посмотрела на стюардессу. На её лице была паника. Стюардесса тут же постаралась продемонстрировать спокойствие, и ровным голосом сказала:
- Наш самолёт находится в зоне турбулентности. Прошу всех занять свои места и пристегнуться ремнями безопасности!
- Но вы хотели пересадить нас, - напомнила я, косясь на Женьку.
- Пока что сядьте сюда! - она ткнула в места рядом со связанным дебоширом.
Опять сидеть здесь? Ну уж нет! Я так не хочу! Мой испуганный взгляд остановился на лице мужа. Его челюсти стиснуты, глаза злы, но всё же держит лицо спокойным. Он сел рядом с Женей, а потом села я.
Самолёт стало трясти ещё сильнее. Из отделений для ручной клади посыпались сумки. Люди испуганно заорали. Дети заплакали, запахло паникой.
Нас бросало из стороны в сторону так, будто мы - маленькая щепка, брошенная в ревущий океан. Страшно было так, что я замерла. Даже кричать страшно. Виктор схватил меня за руку. Я посмотрела на него и увидела в глазах столько боли и отчаяния, что чуть не задохнулась от безысходности. Я поняла: он смотрит на меня, прощаясь. Самолёт скрежетал и хрустел. Стонали переборки и, казалось, что гнётся фюзеляж. Хорошо, что это только казалось...