Потух свет. Несколько секунд темноты. Рука Виктора до боли впилась в мою. Я закрыла глаза.
- Господи, миленький, не оставь нас. Помоги нам! Помоги! Я хочу жить! Я хочу чтобы был жив Виктор и все люди, что здесь с нами! Господи, помоги нам! Не дай умереть! Помоги нам! Помоги! Господи... Господи...
Странно, но ничего более путного на ум не шло. Даже не нашлось слов прощания с Виктором, и не нашлось места воспоминаниям о близких.
Говорят, что перед смертью человек должен покаяться, и прочесть молитву. Какая на фиг тут молитва, да простит меня Бог! Кроме хаоса в голове нет ничего! Животный страх, всепоглощающий, испепеляющий душу и сердце. Перед глазами мелькнули лица родителей.
- Господи, не дай нам умереть! ПОМОГИ!
Кажется, это я прокричала. Точно не могу сказать, так как вокруг было столько крика и шума, что услышать себя оказалось невозможно. И тут среди этого бедлама я услышала рингтон мобильника. Ещё перед вылетом я выставила сигнал, чтобы он прозвучал в полночь. «Вот тебе и Новый Год», - заплакала я и, не сдержавшись, крикнула: «Хочу жить».
В ту же секунду включилось аварийное освещение. Словно новогодний фейерверк он подарил мимолётную радость, но тут же паника опять взорвала ум и сжала сердце. Самолёт тряхнуло так, что объёмная дамочка, сидящая неподалёку, взмыла вверх и брякнулась о потолок - замок на ремнях безопасности не выдержал нагрузку. Дамочка рухнула обратно, попутно придавив соседа.
Вывалились кислородные маски.
- Виктор, я люблю тебя, - заплакала я, глядя в его огромные карие глаза. - Я не хочу умирать. Мы с тобой так счастливы! Виктор, я люблю...
Я не договорила, увидев невероятную боль в его глазах. Такого взгляда я никогда не видела. В нём была и любовь ко мне, и страдание, и безысходность, и борьба за жизнь. Но он ничего не мог сделать в данной ситуации. Он мог лишь сидеть и держать меня за руку. Вся надежда была на командира корабля и на волю Бога.
Мы смотрели друг на друга. Его лицо расплывалось перед глазами из-за непослушных слёз, но сдержать их я не могла.
И тут снова раздался рингтон моего мобильника. Он отзванивался повторно, через пять минут после первого сигнала.
- Ты ж его специально поставила, чтобы Новый Год не пропустить, - грустно улыбнулся Виктор. - С Новым Годом, любимая.
Он потянулся ко мне и поцеловал в губы. Казалось, что весь мир замер, что всё, что происходит сейчас - это не с нами, а на экране большого кинотеатра, а мы на задних рядах целуемся, так как сюжет фильма нам не интересен.
Я ни разу в жизни не испытывала того, что сейчас. Более чувственного и трепетного поцелуя в моей жизни не было. Но отчего при этом так скручивается душа? Почему так больно, что хочется выть?
Когда наши губы разомкнулись, на глазах Виктора блестели слёзы. Я не знаю, есть ли в жизни более острые ощущения или ещё более сильные чувства? Пожалуй, нет. В минуты расставания с жизнью, всё обостряется. Душа разрывалась от переполнявших её эмоций.
И тут всё стихло. Двигатели смолкли? Или нет? Я даже ойкнула от неожиданной тишины.
Эх! Ну зачем я ойкала? Может, именно из-за этого самолёт опять начало трясти, и он стал падать. Я заорала, как бешенная. Впрочем, орали все. Сидящая невдалеке женщина перекрестилась. От этого стало ещё страшнее - каждый из нас просил Бога о помощи... но он не слышал...
Самолёт дёрнулся и стал плавно снижаться, будто передумал падать. Кто скажет, что там в его электронной башке происходит? Неужели трудно не пугать нас? Почему бы не сесть на землю, как положено? Для чего всё это?
- Дамы и Господа, - раздался мужской голос из динамиков. - С вами говорит командир корабля лётчик первого класса Ковригин Алексей Васильевич. Мы попали в зону турбулентности, и наш самолёт совершает вынужденную посадку на аэродроме военной базы. Прошу соблюдать спокойствие и следовать инструкциям стюардесс.
В проходе появилась бледная, как полотно, девушка. Уже никакой пилотки, шейного платка и кителя на ней не было. Всклокоченные волосы, испуганный взгляд. Она кричала, чтобы мы наклонились, прижались грудью к коленям и обхватили руками головы.
Не знаю почему, но мне до боли в груди не хотелось выпускать руку Виктор. Пока мы касались друг друга, мы являлись одни целым. Но выбора не было. Я отпустила его, пригнулась и обхватила голову.
В висках стучала кровь, и каждая секунда стала размером в жизнь. Я осознала, что это конец. А что потом? Страх? Боль? Пустота?