Рейнольдс Аластер
Снежинки Нунивака
Аластер Рейнольдс
СНЕЖИНКИ НУНИВАКА
Перевод Е. Лебедева
Дни гидроплана всегда были особенными для Налувары. Даже теперь, среди любовных тревог и взрослых сомнений, эти дни не утратили свою особенность. Вот почему Налувара обнаружил, что вместе с многочисленной группой соплеменников тащится к закованной в лед береговой линии, внимательно осматривая белое небо в поисках растущей оранжевой крапинки воздушного судна.
Самолет, однако, не часто доставлял хоть что-нибудь интересное если не считать таковым покрытые смазкой детали машин, ящики с учебниками и видеокассетами от НИА, охлажденные медикаменты и (куда уж без нее!) рыбу. В основном рыбу. Форель и лосося. Ее до такой степени обрабатывали и облучали на мысе Барроу, что вкуса в ней оставалось меньше, чем в древних окаменелостях.
Народ Нунивака умудрялся обходиться и таким импортом. Они продолжали, пусть и не особо успешно, охотиться на моржей и тюленей, тогда как свежая рыба появлялась у них достаточно редко и считалась настоящей роскошью. Если случался большой улов, было принято совершать своеобразное подношение «духам-помощникам» незримым тунракам. Многие островитяне по сей день бережно придерживались подобных убеждений. Налувара принадлежал к их числу.
Так или иначе, дни прибытия гидроплана вызывали всеобщее волнение. Мужчины выводили в пенистые воды Берингова моря свои утлые лодчонки, после чего терпеливо дожидались пока гидроплан заглушит оба двигателя. Прилетавшие на самолете танники, как правило, носили темные очки, а их бородатые лица все время блестели от солнцезащитного крема. Прежде чем выгружать основной груз через боковой люк, они всегда передавали из окна кабины маленькие белые коробочки. У Налувары хватило проницательности, чтобы засечь черный рынок сигарет, вызывавший у него дикое веселье. Танники и сами часто дымили, хотя вся их раса до смерти боялась заработать меланому, находясь в пределах озоновой дыры.
Лодки островитян приводились в движение кустарным сочетанием весел и шумных, плохо отлаженных подвесных моторов. Аутригеры исключали практически любую возможность опрокидывания даже не смотря на высокий центр тяжести на обратном пути. Время от времени лодки доставляли на берег какого-нибудь перепуганного пассажира; частенько это был врач-танник, а очень редко гость из какого-нибудь другого поселения, лежавшего дальше к северу или востоку. Нынче как-раз был второй случай, что делало сегодняшний день особенным вдвойне. Для Налувары, однако, важное значение дня заключалось кое в чем еще именно сегодня тунраки решили поговорить с ним.
Рано утром в снег рядом с домом Налувары упала странная серебристая рыбина. Из прошлого опыта он уже знал, как прочесть сокрытое в рыбе послание. Стараясь не попасться матери на глаза, Налувара прокрался в дом и, запершись у себя в спальне, уложил мертвое создание на прихваченную втихаря разделочную доску. Быстрые взмахи выкидного ножа вспороли красное брюхо рыбы. Внутри обнаружилось обычное средство общения тунраков скрученный в трубочку листок серой бумаги. Затянутыми в перчатку пальцами Налувара постарался расправить листок на поверхности стола. Он сгреб в сторону неаккуратные стопки школьных заметок: задачи по физике и биологии, нуждавшиеся в экспертном заключении Тани. Ничто из этой повседневной чепухи не имело в данную минуту никакого значения. Когда духи-тунраки говорят, он слушает.
Откусывая от завернутой в целлофан палочки салями, Налувара размышлял над прочитанным высказыванием. Оно, как всегда, ошеломляло своей простотой.
Не ходи сегодня к ветряной электростанции.
Т
И на этом все. Обычное немногословное послание, аккуратно напечатанное на слегка сырой серой бумажке. Так продолжалось уже не один год; иногда сообщения носили конкретный характер, иногда нет. Сегодняшний запрет не сильно встревожил Налавару: его уже не в первый раз прямым текстом предупреждали об установленных к северу от поселения генераторах. Быть может, там, обезумев от бешенства, рыскала одна из оголодавших собак нетсиликов. Также имелся миллион других возможностей.
Обычаи племени нетсиликов обещали, что посещение острова в данный период времени станет просто незабываемым (даже если приезжий окажется из числа инупиатов). Остров Нунивак представлял собой гремучую смесь из прежде изолированных северных культур плавильный котел, созданный с санкции ООН. Периоды празднований разделялись всеми жителями так же горячо, как и периоды горестей. Вот, например, как сейчас, когда семейство нетсиликов оплакивало смерть своей бабушки. Они на пять дней погрузились в бездеятельный ступор блюли традицию, которую довольно скоро подхватили прочие семьи. Собаки голодали. Волосы не расчесывались. Вышедшие из строя генераторы никто не ремонтировал, и еле-еле теплившиеся фонари сообщества неспешно затягивало сгустками мрака.