***
К этому времени Налувара уже достаточно успокоился, чтобы выказать старику немного сдержанного ободрения.
Как же это тебя угораздило, а?
Войдя в дом, они сбили с ботинок рыхлый снег, прежде чем тот успел растаять. Затем Налувара провел пациента в теплую комнату, где негармонично пахло процеженным кофе и потрошеной рыбой, а стены были увешаны черно-белыми постерами французских фильмов.
Старик сдернул с головы свою коричневую кепку.
Пытался починить чертову лодку, пробормотал он. Я хотел завести мотор, накрутил веревку на руку и дернул, а перчаток не надел... и вот я уже заливаю кровью все вокруг! Он пренебрежительно махнул здоровой рукой. Ачу... Я просто растяпа. Возможно, я слишком рано нарушил табу нетсиликов. Кто его знает...
Налувара кивнул. Они со стариком придерживались схожих взглядов на святость старых обычаев.
Ты обдумал то, что я тебе сказал?
Налувара вновь кивнул, не особо уверенно.
Да, конечно. Я выписал проспекты.
Для начала неплохо.
Налувара включил кофеварку и, оставив ее булькать, неловко высвободился из парки. Любой, кто не знал его, мог решить, что движения юноши до странного неуклюжи. Однако Налувару это нисколько не беспокоило. Одежду, которую он носил под курткой вельветовый пиджак и плотную шерстяную рубашку, доставили на гидроплане в прошлом году. Вещи были приобретены благодаря «Книге желаний» так мать Налувары восхищенно называла свой каталог. Как и старик, она мечтала, в неопределенной, расплывчатой манере, о том, чтобы ее сын учился в университете просто еще одна из тех придумок танников, с которыми она лично никогда не имела никаких дел. Ни мама, ни слабоумный охотник (в особенности охотник) не сознавали, какие проблемы с этим связаны. Тем не менее старый дурень хотя бы принимал умения Налувары за истинное колдовство.
Садись на койку, произнес Налувара с интонацией заправского доктора. Это не займет много времени.
Он затемнил комнату, затем завязал старику глаза. Подобная театральщина ничто в сравнении с проделками древних шаманов, так что Налувара не испытывал по данному поводу никакого смущения.
Ты должен позволить тунракам перейти к одному из нас, стариков, сказал охотник. Только не ко мне, ясное дело. К кому-нибудь, кто сможет остаться на Нуниваке.
Я и сам могу остаться.
У тебя должна быть своя жизнь. Ты молод и нуждаешься в достойном образовании. Времена нынче уже не те. Наступила эпоха реактивных двигателей, юноша.
Ха, усмехнулся Налувара, вспомнив о Тане. Будто я не знаю... Ладно, старикан, я хочу, чтобы ты ненадолго заткнулся.
Охотник притих. Налувара, как обычно, начал с того, что закатал правый рукав, обнажив руку по локоть. В тусклом свете, пробивавшемся в комнату сквозь задернутые занавески, рука выглядела почти настоящей. На самом же деле она была искусственной механизированный высококачественный протез. Это изделие (самое последнее в длинной череде различных приспособлений) заменило правую руку Налувары, без которой тому не посчастливилось появиться на свет. Именно через этот кусок пластика, метала и электрических цепей духи-помощники передавали свои целебные силы. Протез был их вместилищем. Снимая его, Налувара остро ощущал их отсутствие.
Поехали, прошептал юноша.
Он осмотрел поврежденную руку пациента: открытая рана явно была глубже, чем предполагалось вначале. Сильный ожог от веревки? Он в этом сомневался. Скорее всего, старик позарился на чужую собственность и теперь пытался скрыть данное обстоятельство.
Налувара сосредоточился его зрение обострилось, словно камера, переключившаяся в режим автоматической фокусировки. А кроме того... это сильно походило на то чувство, которое возникает, когда, пройдя через полосу тумана, выбираешься на залитый солнцем простор. Или на трюковой кадр когда на месте старой карги в мгновение ока возникает молодая девушка.
Налувара провел над раной рукой и увидел старые хрупкие кости; увидел, что они целы. Вены, сухожилия и артерии выглядели для Налувары так же, как выглядят на сделанной со спутника инфракрасной фотографии притоки земных рек. На юношу обрушилось цунами бессловесного понимания. Все сознательные мысли влились в стремительный поток сопереживания. Он чувствовал, как из пустой оболочки руки бьют фонтаны непостижимых энергий. Налувару каждый раз поражало смутное осознание, что он просто проводник. Но это никогда не имело значения. Самым важным было то, что для этого выбрали лишь его одного.