Вокруг твердых пальцев протеза колебалась тонкая аура. Она была цвета горячего газового пламени, переходившего в ультрафиолет. Внутри руки нарастало взрывоопасное давление. На улице продолжался снегопад. Во всех концах поселка, точно банши, завывали собаки.
Он прикоснулся к ране. Старик не проронил ни звука. Налувара зажмурился. Миновало немало минут, прежде чем они оба расслабились. Теплую комнату заполняли звуки тихого дыхания и капающего кофе. Налувара невозмутимо включил лампу и отдернул занавески.
Готово, объявил он.
Внешне рана нисколько не изменилась, разве что прекратилось кровотечение. Однако и юноша и старик знали, что заживление пройдет быстро и безболезненно; не будет ни рубцевания, ни скованности движений.
Как твоя спина? Не беспокоит?
Ты про смещенный диск? Ох, все прекрасно. Доктора в Барроу, они просто... пакак. Лезут, делают только хуже.
Густой темный кофе с бульканьем наполнил чашки. Они сидели и пили в тишине, пока забывчивый охотник, не заговорил высоким голосом:
Так скажи мне, ты уже заказал проспекты?
Налувара поморщился и безучастно уставился в окно. И лишь тогда вспомнил о своей миссии.
Апик должен получить по заслугам!
***
На приезжую накатывали волны тепла и волны холода.
Отхлебывая из кружки пенистый суп, она по-турецки сидела на невероятно роскошном напольном покрытии на шкуре медведя. Несмотря на то, что в доме было относительное тепло, женщину иногда все еще бил озноб.
Стены комнаты были загромождены изделиями эскимосской культуры, лишь немногие из которых приезжая могла с уверенностью опознать. С ветхими муклуками у нее не возникло никаких затруднений. Рядом с удочкой примостились хорошо знакомые ножи и копья, а в углу висела сумка, изготовленная, судя по всему, из оленьей шкуры. Почетное место занимала рваная, но все еще производившая должное впечатление куртка из кожи карибу, украшенная узорами охристого и махогонового оттенков. Остальные покрывавшие стены предметы казались просто случайными безделушками, не имеющими определенного назначения. Скорее всего они были получены от каждой из нескольких составных культур, что сошлись на острове Нунивак.
Серый чемоданчик лежал с приподнятой крышкой, напоминая устрицу, и давал возможность увидеть часть своего содержимого. Каждую секунду радиолокационное устройство обшаривало окружающее пространство выискивало непрошеных гостей. В крышке чемоданчика светились фиолетовые полоски неоновых ламп, превращая комнату в театр электрических теней.
В соседнем помещении раздавались голоса семейства. Их веселая болтовня проникала сквозь тонкий полог, сделанный из кожи какого-то животного и подвешенный к алюминиевому карнизу. Звенели кастрюли. Маленькая эскимосская девочка (вернее, маленькая инупиатская девочка, поправила себя приезжая) разразилась пронзительным ревом, походившим на шум пикирующего бомбардировщика. Из радиоприемника доносились, забитые помехами голоса радиостанции Уэйнрайта, добиравшиеся сюда на гребнях коротких волн.
Простые, добрые люди. Простые. Но не в том унизительном значении, которым наделяют это слово танники, а в том смысле, что местным жителям до сих пор удавалось не вляпаться в огромную кучу современных проблем. Последние несколько десятилетий, на протяжении которых сверхдержавы вторгались в самое сердце личных владений инупиатов, стали для большинства из них эпохой катастрофических перемен. Их коснулись последствия деяний прошлого. Глобальное потепление и повышенный уровень ультрафиолетового излучения вынудили народ инупиатов уйти на юг, далеко от исконных мест жительства. А с уменьшением численности населения многие становища, пестревшие красноречивыми признаками близкородственных связей, балансировали на самом краю «водоворота вымирания».
Нунивак и Барроу культурологические случайности были хоть и не идеальным, но все же решением проблемы. Прозвучало предположение: для того, чтобы вообще выжить как эскимосам, этим людям нужно объединить кровные линии, слить воедино свои культуры. Им пришлось стать более текучими, и в итоге дела наконец пошли на лад. Благодаря этому процессу низкотемпературной плавки возникло нечто сообразительное и гибкое. Для нового столетия инупиаты как народ находились в превосходной форме.