Лучше не думать об этом вовсе, решил он. Не гадать, почему так вышло, не вспоминать рассыпавшиеся по белоснежному покрывалу темные волосы, не вызывать в памяти глаза цвета льда и эту улыбку… Забыть, как страшный сон, эти несколько месяцев… или недель, или дней? Неважно!
Отнесись к Ней, как к дикому зверю, сказал себе Кай. Чтобы выжить, зверю нужно кого-то убить и съесть, так и эти девы. Им не кровь нужна, а чувства. Сила. Она, кажется, говорила, что ее летние и осенние товарки черпают эту силу у зреющих плодов, а остальным взять ее почти что и неоткуда. Кому же захочется жить бабочкой-однодневкой! Ну, пусть так…
Нужно поторопиться, подумал Кай. Матери наверняка нужно наносить воды, да побольше, она затеяла стирку. А еще нужно завтра пойти к булочнику и позвать свою нареченную хотя бы погулять по городу, а то ведь они друг друга и не знают толком, по именам разве что. У нее какое-то простое и славное имя, вот вспомнить бы… Ах да, точно.
Герда.
ЭпилогВ городке все его знают, как успешного торговца. В его лавках продают всяческую сдобу, которую выпекает тесть с семейством, и несколько конкурентов закрыли лавки и перебрались в другие места.
Ему недавно сравнялось тридцать, но выглядит он старше, во всяком случае, когда думает о делах, а о них он думает почти что целый день напролет. Он молчалив, с людьми сходится неохотно, никогда не знаешь, что у него на уме.
С женой живут ладно, мирно, только вот детей нет как нет и, наверно, уже и не будет. Та плакала поначалу, потом хотела хоть сиротку из приюта взять, но он воспротивился. В конце концов, у него братья есть, у каждого орава детишек мал мала меньше, уж найдется, кому дело передать!
По секрету подругам женщина говорит иногда, что больно уж муж черств, но никогда не рассказывает: иногда зимой, проснувшись до света, она оказывается одна в постели. И, если выглянуть в окно, то можно увидеть, что муж стоит за воротами, не замечая, что за ворот ему метет снег. Стоит и смотрит куда-то вдаль или в небо. Потом возвращается, но никогда ничего не объясняет, а сама она спрашивать опасается…
Одним ясным морозным днем оба отправляются на прогулку: самим давно нет нужды стоять за прилавками, можно и пройтись, раскланиваясь со знакомыми и клиентами.
Только муж, замечает женщина, сегодня как-то особенно задумчив и всё прислушивается к чему-то. Он уже неделю ведет себя вот так, а она, как ни напрягала слух, так и не смогла ничего разобрать, кроме шума ветра да какого-то перезвона вдалеке. Чего только в городе не услышишь!
Они выходят на площадь, и мужнина рука под ее ладонью вдруг каменеет. Она выглядывает из-под капора, смотрит на него — лицо, обычно замкнутое и немного мрачное, вдруг становится таким, каким было когда-то, много лет назад, когда родители только-только договорились об их женитьбе.
— Что такое? — встревожено спрашивает она.
— Ничего. Увидел знакомого, — отвечает он по обыкновению бесстрастно, но она-то слишком хорошо знает мужа, чтобы разобрать в его голосе дрожь волнения. — Подожди меня здесь, я подойду поздороваться.
Отчего бы не подойти вместе, думает она, но муж уже идет прочь. И женщина, не задумываясь, следует за ним. Куда он, какой знакомый, там никого нет впереди, у подножия памятника, только какие-то мальчишки…
И вдруг, словно переступив невидимый круг, она видит, прозрев внезапно: там, у памятника, стоит упряжка белоснежных коней, которые самому бургомистру впору, стоят легкие, богато изукрашенные сани с полстью из белоснежного легкого меха. А рядом — высокая молодая женщина с темными волосами и очень красными губами, в искрящемся белом платье и короткой шубке.
Мужчина стоит напротив. Не кланяется, хотя это, несомненно, знатная особа. Ничего не говорит. И супруга жалеет, что не видит его лица, и мимолетно удивляется, что никто более не замечает роскошного экипажа.
А потом видит вдруг, что знатная дама плачет. Не кривится, не морщится, глаза ее широко открыты, а по щекам катятся, катятся слезы, срываются вниз, а мужчина вдруг шагает вперед и подставляет руку. И когда он раскрывает ладонь, на ней искрится целая горсть сверкающих льдинок.
Они так и не говорят ни слова. Дама садится в сани, подбирает вожжи. Оглядывается на мужчину, но тот стоит неподвижно, и она подгоняет коней.
Те идут пока что шагом, и почему-то никто не попадается им встречь, никто не загораживает дорогу. И кажется, что налетевший ветерок стряхивает с длинных грив снежинки, хотя никакого ветра и в помине нет…