========== Северус. 1934-1935 гг ==========
Тобиаса Снейпа соседи знали как очень серьёзного и обстоятельного человека, особенно, когда речь заходила о вещах, от которых зависело будущее. И, конечно же, он никогда не одобрял трату времени на бесполезные «поигрульки», как называл увлечения сына. Вот и сейчас он скрестил на груди руки и грозно взглянул на Северуса, прежде чем рыкнуть:
— Нет!
— Но почему? Такой шанс бывает раз в жизни.
— Я сказал — нет! Мало того, что ты целый год будешь болтаться без дела, так ещё и собираешься за это платить.
— Но это лётная школа, отец! Я получу хорошую специальность. И в этом году туда льготный набор.
— И что с того? Какая разница, как швыряться деньгами — со льготой или без?! Я сказал — нет!
— А я говорю да! Это мои деньги! Я сам их заработал и могу…
— Ни хера ты не можешь! Я столько лет тебя кормил, ждал, что в старости будет на кого опереться. Что ты будешь работать на фабрике, станешь уважаемым человеком, женишься на своей рыжей подружке, внуки пойдут, — Тобиас в сердцах махнул рукой. — А вместо этого ты собираешься тратить время в какой-то там школе? Думаешь, год проваландаешься, деньги промотаешь и вернёшься? Место на фабрике тебя ждать не будет! И рыжая твоя, кстати, тоже. Поэтому нет! Пора бы уже повзрослеть. Двадцать лет, а всё болтаешься, как дерьмо на реке. Помощник аптекаря… тьфу! Перед соседями стыдно! И ладно бы ущербный какой был! Нет же, вымахал лоб такой…
Когда Тобиас заводился, заткнуть его было непросто, но слушать эту бесконечную песню о собственной никчёмности Северус не собирался.
— Я уезжаю завтра на утреннем поезде.
— Нет!
— Да!
Их разделял обеденный стол, и если бы не он, Тобиас вполне мог приложить сына чем-нибудь покрепче слова. Например, ремнём, пряжку которого принялся судорожно дёргать.
— Только посмей!
— Я уже написал туда. Мне прислали вызов.
Тобиас сжал кулаки с такой силой, что они побелели. Он несколько секунд с ненавистью разглядывал Северуса, а потом, тяжело дыша, выплюнул:
— Если ты уедешь, считай, что нет у тебя ни отца, ни дома!
Где-то позади глухо вскрикнула мать, явно зажимая себе рот ладонью, но Северусу уже было всё равно:
— И даже не пожелаешь мне удачи?
— Убирайся! Чтоб ноги твоей больше не было в моём доме! Вернёшься — не пущу на порог, так и знай!
— Тоби! — Эйлин с рыданиями бросилась на грудь мужа. — Пожалей!
Но Тобиас словно не замечал её, с ненавистью глядя на сына:
— Что, зассал? Кишка у тебя тонка против отца идти.
— А вот хер тебе!
Северус схватил холщовую сумку, куда накануне предусмотрительно сложил смену белья и полотенце, и выскочил из дома, громко хлопнув дверью. Возвращаться он не собирался. Родительский дом уже давно пора было оставить, и хорошо, что теперь появилось место, где Северуса ждали, пусть даже «за умеренную плату». Ночь он провёл в парке недалеко от железнодорожной станции, и чуть было не опоздал на проходящий поезд. Благодаря длинным ногам с бегом у него проблем не было, что не раз помогало в непростых ситуациях. Выручило и сейчас. Когда Северус уже трясся на деревянном ящике в вагоне третьего класса, он вдруг с ужасом вспомнил, что приглашение в лётную школу так и осталось лежать между страниц учебника математики. Но не возвращаться же теперь?!
Дорогу Северус не запомнил совершенно — он пытался придумать пылкую речь, выслушав которую, члены приёмной комиссии должны были забыть о такой незначительной бумажке, как вызов-приглашение. Однако, кроме того, что авиация околдовала его разум и поработила чувства, в голову ничего не приходило. Чему удивляться — в его городе говорили ёмко и по делу, а обороты, почерпнутые в книгах, разили пафосом. А ещё очень хотелось есть, но тратить деньги на пирожок, который предлагала ехавшая в вагоне торговка, было жаль.
Пирожок Северус купил уже в Лондоне, и гораздо дешевле — стоило лишь отойти в сторону от вокзала. На душе сразу стало легче, и он отправился искать лётную школу, благо адрес запомнил наизусть. Теперь понятно, почему Черчилль назвал Лондон крупнейшей мишенью в мире — город казался бесконечным, и когда Северус, наконец, дошёл до лётной школы, была глубокая ночь. Он несколько раз обошёл трехэтажное кирпичное здание, сверяя адрес. На ум пришло сравнение с неприступным замком — если у Северуса и была идея незаметно пробраться туда, чтобы переночевать, то она была признана несостоятельной. Оставаться на улице было опасно — в родном Коукворте поговаривали, что за бродяжничество могут забрать в участок, и тогда на лётной карьере можно ставить крест.
Северус начал присматриваться к пожарной лестнице, по которой можно было подняться на крышу — туда бобби точно не сунутся! — где и заночевать, чтобы утром уже соблюсти все приличия. Благо сентябрьские ночи не такие холодные. Он уже допрыгнул до нижней перекладины и начал подтягиваться, когда его строго окликнули:
— Молодой человек, что вы себе позволяете?!
— Не ваше дело, — грубее, чем следовало, ответил Северус. — Идите, куда шли!
— Но там же совершенно нечем поживиться, — сменил тон прохожий.
Северус в ответ лишь презрительно фыркнул:
— Не интересует!
— Тогда почему вы избрали этот путь?
Вот же пристал! Северус уже твёрдо стоял на лестнице и был уверен в своей неуязвимости. Только поэтому решил объясниться:
— Я приехал поступать в лётную школу. Из Коукворта, сэр. Это промышленный город…
— Как интересно, я что-то слышал об этом городе. А почему вы решили стать лётчиком?
Северус оглядел своего собеседника. Довольно высокий, старый, но ещё крепкий, с ухоженной бородой и узкими очками, блестевшими в свете фонарей, он был похож на какого-нибудь учёного. Профессора так точно. Почему-то перед таким хотелось предстать в лучшем свете.
— Я всегда мечтал летать, сэр, но думал, что это невозможно. Но прочитав речь Болдуина, понял, что это именно то, что надо. Я уверен, что смогу быть полезным своей стране. Здесь! — Северус похлопал по холодной перекладине. — Наша граница проходит на Рейне.
— Мне нравится ваш настрой, — улыбнулся собеседник, — но зачем для этого лезть на крышу?
— Вообще-то мне надо где-то переночевать, — Северус смутился, — чтобы завтра не опоздать.
— Вы пришли вовремя. Позвольте представиться — Альбус Дамблдор, в настоящее время являюсь директором лётной школы.
Северус едва не свалился с лестницы.
— Очень приятно, сэр. А я Северус Снейп. И я собираюсь стать слушателем вашей школы и закончить оба курса.
— Вот как? — усмехнулся Дамблдор. — Тогда, мне кажется, вам лучше спуститься на землю и пойти со мной, я покажу вам школу.
— Сочту за честь, сэр.
Северус спрыгнул на землю и, слегка смущаясь, последовал за директором. Кажется, ему по-настоящему улыбнулась удача. Не спугнуть бы.
Дамблдор вёл его по школе, рассказывая о процессе обучения, который показался Северусу очень разумным. Два месяца интенсивных занятий теорией, а потом четыре месяца практики, заканчивающейся экзаменом, по результатам которого можно будет или продолжить обучение углублённо, или гарантированно получить работу в королевских ВВС, правда, в чине младшего подофицера, и, скорее всего, дальнейшая карьера этим и ограничится. Конечно же, Северус выразил своё желание пойти в эскадрилью углублённой подготовки.
— Меня очень радует ваше рвение, молодой человек. Надеюсь, вас ждёт великое будущее. И я думаю, что можно пойти вам навстречу.
— В чём? — насторожился Северус.
— Видите ли, вы опоздали на три дня — два звена по тридцать человек уже укомплектованы, и по нашим правилам я должен предложить вам подождать следующего набора.
Северус представил, чем такое обернётся лично для него. Домой возвращаться он не собирался, а оставаться в Лондоне в его случае было очень проблематично: денег у него было только на оплату школы, и транжирить их он не собирался, а жить негде… есть тоже… Наверное, в его взгляде отразилось отчаяние, потому что Дамблдор поспешил его успокоить.