Он отыскал взглядом Риддла. Тот стоял рядом с Мосли и, словно почувствовав интерес, обернулся и ободряюще подмигнул Люциусу. Именно в этот момент грянули литавры, и духовой оркестр заиграл бравурный марш. Колонна пришла в движение.
Град камней полицейские приняли на себя, но и демонстрантам тоже досталось. Теперь уже музыку заглушал общий ор. Колонна медленно переползала на ту сторону баррикады. Кроме камней в демонстрантов летели гнилые овощи и тухлые яйца, а из окон и с балконов визжащие, как фурии, женщины обливали всех помоями и нечистотами. Некоторые полицейские пытались вломиться в дома, но те явно готовились к осаде: двери и нижние этажи были заколочены досками.
Оркестр больше не играл, потому что музыканты оказались удобными мишенями и сочли за лучшее побросать инструменты и смешаться с толпой. Люциус слышал стоны и крики раненых, проклиная себя за то, что ввязался в эту авантюру. Знал ведь, знал! Небольшой камень попал ему в плечо, и рукой теперь было больно шевелить, но зато на место апатии пришла злость. Люциус с рычанием бросился на атакующих, которые уже смяли полицейский кордон и смешались с демонстрантами.
Он ещё успел порадоваться своей предусмотрительности, что не стал надевать полагавшуюся случаю форму — так он вызывал меньше агрессии у нападающих, а свои знали его в лицо. Люциус считал, что умеет драться, выигрывая раунды в товарищеских боях в боксе, но здесь был явно не тот случай, да и совсем не спорт. Бокс явно проигрывал камням и палкам, и Люциус подхватил оторванную от какого-то окна доску. Дело уже пошло на лад, а потом он вдруг ощутил удар по голове, и по лицу что-то потекло. Пытаясь стереть заливающую глаза жидкость, он уставился на свои руки, понимая, что они в крови. Подлый удар в спину свалил его на землю, и Люциус ощутил покой среди дурацкой суеты. Стало вдруг так хорошо, что он на минуту закрыл глаза…
Сознание возвращалось обрывками. Люциус понимал, что лежит на полу, а какая-то женщина прикладывает к его лбу холодный и мокрый платок, уговаривая потерпеть. От густого запаха потных тел и грязной одежды затошнило, и Люциус едва не захлебнулся собственной рвотой. Помогла опять женщина, ловко перевернув его на бок. Кто-то приложил к губам фляжку с водой, и, сделав пару глотков, Люциус вновь провалился в спасительное забытье.
Когда Люциус очнулся в следующий раз, то с ужасом понял — мало того, что он очутился в тюрьме, так ещё и в компании противников, которые из-за отсутствия формы приняли его за своего. Что он там говорил про удачу? Редкая стерва!
— Сейчас начнут допрашивать. Главное — ни в чём не сознавайся! Понял?
Люциус вяло кивнул, одновременно желая сдохнуть и оказаться как можно дальше от этого места. Голова болела так сильно, что мысли представлялись свинцовыми шариками, бьющимися по черепу изнутри и стремящимися выкатиться через глазницы.
Встать Люциусу помог тот парень, который предупреждал о допросе и учил не сознаваться. Держась за стену, Люциус доковылял до решётки, обозначая готовность к допросу, на который его поволокли полицейские, брезгливо морщащие носы.
— Имя?
— Люциус Абраксас Малфой.
Следователь загоготал и взглянул на напарника, который вёл протокол.
— Здорово, видать, его шандарахнуло, Лейн, не пиши пока, — он снова взглянул на Люциуса и показал ему средний палец. — Сколько пальцев?
— Один.
— Вот и умница. А теперь назови своё имя.
— Люциус Абраксас Малфой.
— Ты меня не понял. Назови своё имя.
Люциус, действительно, не понимал, чего от него требуется, но так же медленно, как и следователь, сказал:
— Это моё имя.
— Ты снова не понял. Если ты будешь врать, то вместо меня с тобой будет разговаривать злой полицейский, и тебе это точно не понравится.
— Я не вру.
— Может, и правда, не врёт? — подал голос Лейн. — Про такого вроде бы спрашивали… там.
Писарь поднял взгляд наверх, и следователь задумчиво поскрёб шею, глядя на Люциуса:
— Ты же знаешь, что с тобой будет, если ты соврал?
— Я не вру.
— Лейн, ты уверен, что такой был в списках?
— Да вот… смотрю… пусть повторит имя.
— Люциус Абраксас Малфой.
— Да, есть такой. С пометкой «немедленно доставить».
— Не повезло тебе, Люциус Абраксас Малфой, — усмехнулся следователь. — Или повезло. Как посмотреть. Умыть бы тебя, но некому, все заняты делом. Поэтому пойдёшь так.
Люциусу было плевать. Он хотел лишь выбраться из этого отвратительного места и очутиться дома. То, что он оказался в каком-то «списке», здорово выручило — по крайней мере, его не проволокли по коридору, а позволили дойти. Правда, держась за стену.
Теперь он оказался в кабинете старшего офицера, который несколько раз переспросил его имя, адрес и уточнил степень знакомства с Риддлом. Очевидно, Люциус угадал с ответами, а может, помогла фотография, с которой офицер придирчиво его сличил, после чего позволил умыться и объявил:
— Против вас не выдвинуто никаких обвинений, поэтому вы свободны. Сейчас я выпишу вам пропуск, и можете идти.
— Куда? — Люциус плохо соображал.
— Домой, голубчик. И мой вам совет — не играйте больше в эти игры. Это не для вас.
Нужно было, наверное, пригласить врача, но лишний раз унижаться не хотелось. Люциус смиренно дождался, пока ему выпишут пропуск, поставил подпись там, где указали, и вышел на улицу, где лил промозглый дождь. Черный кэб «Остин» остановился сразу же и за довольно скромное вознаграждение довёз Люциуса до дома.
С водителем расплатился Добби, а Люциус счастливо прикрыл глаза, вдыхая родной запах. Заплаканная Нарцисса бросилась навстречу, и это было последнее запомнившееся событие этого дня. Дома Люциус мог позволить себе быть слабым.
Несколько дней Люциус провёл в постели, с удовольствием принимая заботу и знаки внимания. Доктор Сметвик определил у него сотрясение мозга в сочетании с нервным истощением и настоятельно рекомендовал отдых и микстуры собственного изобретения. И лично ставил своему пациенту пиявки, целебная слюна которых, по его глубокому убеждению, должна была помочь удалить гематому, возникшую от удара по голове. Люциус отменил все встречи и никого не принимал, наслаждаясь неожиданным отпуском. Теперь у него не осталось ни капли сомнений в том, что с членством в БСФ пора заканчивать, оставалось только разработать план действий и следовать ему до конца. Победного, разумеется. Отыскать Томми теперь стало делом жизни и смерти.
— Дорогой, Беллатрикс приехала в Лондон на неделю. Ты же не будешь против, если она остановится у нас?
Сестру Нарциссы Люциус недолюбливал — суфражистка и бунтарка, она вызывала у него тревогу и массу опасений. Почему-то казалось, что общение с ней очень вредно — милая супруга вполне могла заразиться этими взглядами, что разрушило бы не только семейную гармонию, но и весь их хрупкий мир. Однако кровь — не вода.
— Разумеется, не против.
Нарцисса поцеловала его в лоб и пообещала, что её сестрица будет паинькой, вызвав здоровый смех. Такие вольности они позволяли себе только в спальне.
— Люци, Драко очень хочет тебя навестить, что мне ему ответить?
То ли благодаря чудо-микстурам Сметвика, то ли из-за полноценного отдыха, но головная боль уже почти прошла, и Люциус понял, что очень соскучился по сыну.
— Конечно, приводи. Я как раз собирался вставать.
— Разве тебе ещё не рано?
— Думаю, в самый раз. К тому же необходимо разобрать корреспонденцию.
— Будь осторожнее, милый. Не напрягайся.
Люциус взял Нарциссу за руку и поцеловал её прохладные пальцы.