Личное дело у него было потоньше: учился, подрабатывал в лавке у аптекаря, собирался жениться на соседке, а потом вдруг всё бросил и сбежал из дома. Отец у него, кстати, характеризовался соседями очень положительно, а о сыне отзывался с гордостью, и, зная нравы таких местечек, можно было бы усомниться, что он знает о не совсем стандартных увлечениях сына. А может, у них ничего и не было? Но тогда с чего Мальсиберу так резко срываться в Африку, а Снейпу просить перевод на север, в Уик? Значит, всё-таки было… было.
Люциус сложил листки дела Снейпа в другую папку и убрал подальше в сейф. Следовало, конечно, их сжечь, но если вспомнить о потраченных деньгах… правильнее будет отложить до лучших времён. И вдруг — чем чёрт не шутит? — это дело ещё удастся выгодно продать Риддлу.
К встрече со старшим товарищем по партии Люциус был готов. Он уже отдал все необходимые бумаги в Истребительное командование и теперь ждал назначения в Уик, показавшийся достаточно удалённым от Лондона, чтобы его не захотелось навестить без серьёзной причины. Разговор с Риддлом был нужен, чтобы обезопасить семью, и провести его надо было предельно аккуратно.
Люциус очень опасался реакции Риддла на шантаж, в какой бы деликатной форме тот ни был преподнесён, поэтому назначил местом встречи проверенный «Рулс». Выбор ресторана Риддл оценил и после обязательных приветствий неспешно перешёл к делу:
— Мистер Малфой, как же я давно вас не видел!
— Здоровье всё ещё оставляет желать лучшего.
— Вот как? А я слышал, что вы примеряли форму военного лётчика. Всё-таки люди — страшные сплетники и частенько болтают то, о чём не имеют ни малейшего понятия.
— Боюсь, в этот раз они оказались близки к истине. Я действительно подумываю о карьере военного.
— Меня несколько обескураживает такой странный выбор. Вы же игрок, мистер Малфой. Вы — политик, делец, но никак не солдафон.
— Я буду офицером.
Риддл пригубил вино и рассмеялся:
— Вы говорите это серьёзно?
— Да.
— Вы знаете, — в серо-голубых глазах Риддла отразилась пурпурная портьера, отчего холодный взгляд полыхнул багрянцем, — всё это очень похоже на дезертирство. Вы же прекрасно знаете политическую обстановку и в стране, и в мире.
— Знаю. Поэтому и хочу служить Британии там, где могу принести максимум пользы.
— В Уике-то?
Риддл знал и это. Что ж, пора доставать козыри.
— Беру пример с вашего племянника.
— И каким же образом?
— Изучаю на ночь историю его жизни. Хотите взглянуть? Вам, как ближайшему родственнику, несомненно, будет интересно.
Риддл молча взял протянутую папку, погружаясь в чтение. Оставалось узнать, умеет ли он проигрывать красиво.
Люциус уже дважды успел пожалеть о своей инициативе, а Риддл прочитал только треть собранных и сшитых бумаг. Держать лицо становилось всё труднее, но отступать было просто некуда. В голову всё настойчивее лезли мысли о «мальчиках Риддла», встречи с которыми не пережил никто — у слухов о тайной службе БСФ явно была богатая почва для появления.
— Любопытный архив, — прервал затянувшуюся паузу Риддл. — Не сомневаюсь, что вам дорого обошлось скрыть его от ушлых репортёров.
— Они о нём даже не узнали, — заверил Люциус.
— И, тем не менее, вы понесли убытки, собирая все эти бумаги в одном месте.
Люциус почувствовал, что пересохшее горло мешает говорить, и неторопливо отпил из своего бокала, ожидая вердикт.
— Вы умный человек, мистер Малфой, и, несомненно, понимаете, как сильно я дорожу неприкосновенностью частной жизни племянника, — задумчиво начал Риддл.
— Догадываюсь, — кивнул Люциус. — Точно так же, как я дорожу благополучием своей семьи. Забота о близких свойственна каждому.
Риддл несколько мгновений изучающе разглядывал Люциуса, а потом усмехнулся:
— Мне было очень приятно работать с вами, мистер Малфой, и мне искренне жаль, что вы остановили свой выбор на карьере военного лётчика, но я не буду спорить и пожелаю удачи в этом непростом деле.
И всё? Люциус ощутил противный холодок, пробежавший по спине.
— А будет ли с моей стороны дерзостью просить вас приглядывать за моей семьёй? Мы живём в крайне беспокойное время.
— Не думаю, что вашим близким что-то угрожает, но обещаю проявить внимание, — от многообещающей улыбки Риддла у Люциуса заныл здоровый зуб. — А в ответ попрошу оказать мне небольшую любезность.
— Обещаю сделать всё, что в моих силах.
Риддл побарабанил по столу пальцами, потом неторопливо убрал досье в чёрный лаковый портфель, о содержимом которого ходили самые разные слухи, и только после этого одарил Люциуса тяжёлым взглядом.
— В Уике под вашим началом будет служить некий Северус Снейп.
— Вы хотите, чтобы я за ним приглядел?
— Можно сказать и так, — Риддл кровожадно потёр руки. — Этот человек оскорбил меня, и я думаю, что вас не затруднит сделать его службу тяжёлой и не очень долгой.
Люциусу стало не по себе:
— Вы хотите, чтобы я его…
— Не стоит понимать всё слишком буквально. Как вы говорили? Фортуна приберегает свои шалости для тех, кто умеет правильно делать ставки и с блеском тратить выигрыш. А Снейп не умеет играть.
— У вас прекрасная память, мистер Риддл.
— Это правда. Я не забываю ничего, мистер Малфой, и готов платить услугой за услугу.
Люциус мог лишь восхититься выдержкой Риддла и его умением извлекать выгоду из любой ситуации. А ведь такое решение проблемы можно было даже назвать изящным — убрать соперника чужими руками, оставшись вне подозрений. Сомнений не осталось: Снейп и есть тот загадочный Bel-Ami Мальсибера.
Домой Люциус вернулся в отличном настроении и сразу же написал Фаджу о своей готовности подписать четырёхлетний контракт и отправиться нести службу в далёкий Уик. Вести финансовые дела он поручил своему поверенному в банке, не сомневаясь, что Нарцисса и Драко ни в чём не испытают нужды. Теперь, когда появилась уверенность в их безопасности, Люциус стал понимать, как же ему будет не хватать семьи, тихих вечеров с неспешными беседами, прогулок с Драко. Но не лишать же их уютного дома с налаженным бытом ради собственного эгоизма? Да и климат в Уике был не совсем здоровым, что точно не пошло бы на пользу ни сыну, ни супруге.
О деликатной просьбе Риддла Люциус старался не думать, хотя и несколько раз перечитал досье Снейпа, пытаясь вычислить его слабые места. Впрочем, те были на поверхности — вспыльчивость, излишняя горячность, склонность к поспешным решениям, бескомпромиссность. Наверняка к этому стоило добавить острый язык — что ж, Люциуса не затруднит сделать службу такого человека довольно неприятной, а что до второй части пожелания Риддла, так это можно доверить судьбе. Говорят, проклятия Риддла имеют волшебную силу, вот и будет повод убедиться.
Люциус любил гулять с сыном вдвоём. Они всегда бродили по самым дальним дорожкам парка и беседовали обо всём. В основном, конечно, Люциус рассказывал интересные с его точки зрения истории, а Драко слушал, изредка уточняя то, что не понял. И каждый раз ему дозволялось задать один вопрос, ответ на который будет максимально правдивым и развёрнутым. В общем-то, всё затевалось с целью просвещения, хотя каждый раз Люциус замирал, ожидая какого-то подвоха, пусть и готовился рассказать о пестиках-тычинках. Правда, Драко пока интересовали совершенно другие вещи, и он уже лучше многих разбирался в конструкции самолётов, зная такие слова, как киль, элерон, шасси. Однако сейчас вместо того, чтобы заговорить о «Спитфайре», сын долго пинал прошлогодние листья, а потом едва слышно выдохнул:
— Папочка, а ты навсегда уезжаешь?
— Нет, Драко, только на четыре года.