— Разумно. Именно к таким выводам пришли и в штабе ВВС. И это породило убеждение, что все средства ПВО: истребители, зенитная артиллерия, прожекторы, аэростаты заграждения, звукоулавливатели и наблюдательные посты службы ВНОС — могут быть только частью, причем не главной, нашей защиты от воздушного нападения противника.
Северус переглянулся с Люциусом. Накануне они как раз обсуждали смену военной доктрины, недоумевая, почему столько внимания уделялось подготовке экипажей бомбардировщиков. А Уоттерс развивал тему:
— Действительное разрешение этой проблемы, по мнению штаба ВВС, заключается в проведении наступательных форм борьбы, в снижении эффективности налетов авиации противника путем ее уничтожения на земле и в воздухе. Следствием этого должно было явиться завоевание нашей авиацией господства в воздухе над территорией противника, что значительно облегчило бы задачу уничтожения его военного потенциала. Сущность хорошо организованной воздушной войны заключается в наступлении, а не в обороне.
— И как эта доктрина отразится на нас? — Люциус не скрывал недовольства ситуацией.
Уоттерс покачал головой и понимающе усмехнулся:
— Практическое проявление наступательного характера нашей авиационной доктрины в мирное время выразится в том, что при формировании новых частей английских ВВС в период их расширения на каждую истребительную эскадрилью будет приходиться минимум две бомбардировочные эскадрильи.
— Хорошо, — Люциус поморщился. — Но мы всё ещё проигрываем время при обнаружении противника. Где все те радиолокационные станции, о которых начали говорить больше двух лет назад?
— Мне нравится ваш подход, флайт-лейтенант Малфой, как и понятна суть вашего недовольства, — ничуть не смутился Уоттерс. — Пока построили и запустили в работу одиннадцать станций, ещё двенадцать встанут в строй в следующем году, и таким образом к сороковому году у нас будет приличная радиолокационная сеть, позволяющая обнаружить самолеты, летящие на средних высотах на удалении до ста шестидесяти километров от берегов Британии.
— Но ведь это позволит не держать всё время в воздухе истребители.
— Именно, — Уоттерс едва заметно улыбнулся. — Кто вам сказал, что доктрина не может меняться?
Однако события в мире менялись гораздо быстрее, чем пресловутая доктрина. Разделённая Чехословакия была поглощена Германией с элегантностью опытного иллюзиониста, на очереди была Польша. Северус не понимал, как Люциусу удаётся делать выводы, которые оказывались пророческими, а тот терпеливо объяснял:
— Смотри, что Гитлер предлагает Польше взамен на «выпрямление» её границ данцигским коридором, — Люциус начал загибать пальцы: — Это свободная гавань в Данциге и признание претензий на Украину.
— И всё?
— Негусто, правда? Неудивительно, что поляки не согласились. Зато Чемберлен, наконец, понял, до чего довела его «политика умиротворения». И его речь на выступлении в Палате Общин тому доказательство.
— А что он сказал?
Северус читал ту речь, но за красивой словесной мишурой не увидел особого смысла. Иное дело — Люциус, который знал, куда смотреть.
— Всего-навсего, что в случае, когда независимость Польши окажется под угрозой, правительство Британии намерено всеми находящимися в его распоряжении средствами гарантировать эту независимость. Если даже Америка нарушила свою доктрину Монро, — заметив непонимание во взгляде Северуса, Люциус пояснил: — Вмешалась в дела Европы.
Северус и сам не заметил, когда стал безусловно доверять мнению Люциуса, восхищаясь его складом ума и проницательностью. И уж точно он ни за что бы не променял их традиционные вечерние беседы на отдых. Потому что отдыхать он не любил, да и не хотел, чего уж там. На отдыхе его посещали совершенно идиотские мысли и потрясающе возмутительные фантазии. Признав свои нетрадиционные влечения, Северус выпустил из бутылки джина, с которым больше не мог совладать.
Было намного проще думать об этой стороне своей натуры как о банальном любопытстве и случайном эксперименте. Масла в огонь плеснул, конечно же, Поттер, заявивший, что «Снейп ведёт себя, как комнатная собачка Малфоя», шутку поддержал Блэк, все посмеялись и, кажется, даже забыли, но осадочек остался.
Чтобы доказать самому себе, что всё не так, Северус пожертвовал вечером. В Уике он познакомился с весёлой девицей, которая, судя по многообещающему взгляду, была не прочь весело провести время с офицером Королевских ВВС. Он угостил её пивом, она недолго поломалась и, признав, что «это у неё впервые», напилась с одной кружки. Северус не знал, что с ней делать дальше, потому что она вдруг начала к нему льнуть и жаловаться на горькую судьбу и французского офицера, который был «таким обходительным».
— Проводишь меня домой, Северус?
Девица хихикала и накручивала на палец длинный белый локон. В её взгляде плескалось такое откровенное предложение, что отказался бы только идиот.
— Конечно.
Сидевший за соседним столиком флайт-сержант Смит глумливо усмехнулся и отсалютовал кружкой. Северус подхватил девицу за локоть и вывел из паба. Та зябко укуталась в тонкое пальтишко и, покачиваясь, повела его куда-то, наверное, к себе домой.
— Тс-с! — она икнула и показала на тёмное окно. — Сможешь туда залезть?
— Смогу.
— Тогда стой тут. А когда я зажгу лампу и сделаю так, — она нарисовала в воздухе круг, — то открою окно. Только ты тихо, у меня хозяйка строгая.
Северус уверил её, что всё будет тихо, и девица наградила его мокрым поцелуем, обещая большее. Слегка покачиваясь, она пошла в дом, а Северус остался на улице, вспоминая, как же зовут его новую знакомую. Точно не Мари… может, Энид? Он поднял воротник куртки и закурил, коротая время, и вдруг услышал скрип открывшегося соседнего окна.
— Сев, ты что здесь делаешь? Ко мне пришёл?
Нет, не так он представлял себе встречу с Лили. А подруга накинула на плечи шаль и выглянула в окно, проверяя, нет ли кого поблизости, после чего похлопала по подоконнику:
— Заходи!
— А где Поттер?
— Дежурит.
Конечно же, Лили ничего такого не имела в виду, и оскорблять её собственными мыслями не хотелось, как не хотелось и портить её репутацию.
— Нет, Лилс, я как-нибудь потом. Днём. Когда Поттер дома будет. Ты не подумай…
Именно этот момент выбрала её развесёлая соседка, чтобы начать рисовать круги и открывать окно.
— Северус… — тихо позвала она.
— Ах, вот оно в чём дело! — Лили сердито поджала губы и громко поинтересовалась: — Берта, ты опять за своё?
— Это не то, что ты подумала, — залепетала та.
— Развлекайтесь!
Лили закрыла окно, хлопнув им сильнее, чем требовалось, а Северус молча отступил в тень и отправился к себе. С женщинами ему определённо не везло.
***
Вызову в штаб Северус не удивился — они с Поттером слишком бурно обсуждали, где и кому можно гулять в Уике, — но причём здесь Малфой? Однако всё оказалось гораздо интереснее. Маккензи, довольно потирая руки, прохаживался по кабинету:
— Так, так, так… документы возьмёте у Уоттерса, вылет через сорок минут.
Очевидно, скуадрон лидер считал эту информацию достаточной, и Северус уже было решил помалкивать и узнать подробности у Уоттерса, но Люциус всегда имел собственное мнение.
— И куда мы командированы? — светским тоном поинтересовался он.
Кому-то другому такое бы не сошло с рук, но Малфою позволялось многое, в том числе и перебивать Маккензи. Тот лишь довольно улыбнулся и снова потёр руки:
— В Саутгемптон. Догадываетесь, зачем?
— Да, сэр, — отозвался Люциус.
Северус кивнул, чувствуя, как перехватило дыханье. Неужели? В Саутгемптоне было налажено производство «Спитфайров», и не было иной причины лететь туда, кроме как за новыми машинами. А Маккензи несколько раз обошёл кабинет.