— Скажешь тоже, — Северус вспомнил своё уличное детство: — Лишь бы не били.
— У него неплохая компания, — Люциус задумчиво принялся выстукивать пальцами мелодию гимна. — Мне так показалось.
Северус не стал спорить. Может быть, если бы у него в детстве были такие самолёты, то и компания подобралась бы соответствующая — всё-таки рубашка из старой материнской кофты не располагала к приличным знакомствам. Только одной Лили было плевать на его вид, потому что он виртуозно умел надувать лягушек.
Британия вступила в войну третьего сентября, но зря Северус ждал, что их немедленно пошлют в бой. Началась переброска во Францию сухопутных дивизий, в водах Атлантики уже велось конвоирование судов из-за того, что германские подводные лодки торпедировали и топили пассажирские суда, идущие под британским флагом. И только лётчики бездействовали, словно ждали какого-то особого приказа.
В конце сентября на утреннем построении Маккензи объявил о преобразовании в эскадрилью ночных истребителей, после чего о нормальном сне пришлось забыть. Следующие несколько месяцев Северус добросовестно готовился к новой роли, причём действовать приходилось практически на ощупь. Никто толком не понимал, как следует вести ночной бой, и оттого тренировки отличались огромным разнообразием.
Наземное наведение со времени учений лучше не стало, а о радарах, которыми спешно оборудовали все авиабазы, пилотам приходилось только мечтать. Поэтому ночное патрулирование сводилось к пролётам над группами сигнальных ракет, размещаемых самыми неожиданными способами. Эти ракеты выкладывали на земле каждые три или пять километров, формируя линию патрулирования, и образовывали фигуры или складывались в короткие слова, повинуясь фантазии техников вспомогательных служб. С этих линий дежурный офицер службы наведения направлял самолёты первой группы туда, где обнаруживал «противника», которого имитировали пилоты второй группы. И снова успех становился делом случая и сильно зависел от облачности, которая могла скрывать сигнальные ракеты от самолётов, поднявшихся выше двух километров.
Северус считал тренировки с прожекторами гораздо эффективнее — в конусе их лучей самолёт становился заметен. Но к тому времени, когда истребитель разворачивался в направлении цели, прожекторы теряли противника и бесцельно метались по небу. Когда же истребитель сокращал дистанцию, его неизменно освещали так, что пилот временно слеп или, по крайней мере, терял способность к ночному видению, что делало любые дальнейшие попытки обнаружить неуловимого «врага» безрезультатными.
Оставалось только надеяться, что эти тренировки не окажутся бесполезными, потому что количество потерь в них было слишком большим для простых тренировок. Но шла война, и все прекрасно понимали, что бомбить цели можно и вслепую, а хорошую погоду для взлета и посадки противник может выбрать на своей авиабазе, что вполне позволяли расстояния. Именно поэтому ночные истребители должны были не только взлетать в самую отвратительную погоду, чтобы перехватить противника, но и суметь вернуться и сесть. Надо ли говорить, что эти тренировки оказались настолько утомительными, что Северус не просто научился спать днём, но и мог выспаться в абсолютно любых условиях. Иногда ему казалось, что спать стоя — не такая уж плохая идея.
— Люциус, тебе не кажется, что с этими ночными вылетами вся война пройдёт мимо нас?
Теперь даже традиционные вечерние разговоры они вели по утрам, прежде чем разойтись по комнатам для сна.
— Всё ещё только начинается.
— Но дневные эскадрильи хотя бы сопровождают конвои, а мы?
— А мы получаем бесценный опыт.
— «Кошачьих глаз»?
— И этого тоже. И может быть, тебя утешит новость, что Поттер и Блэк попросили разрешения перейти в Истребительное Командование, и с завтрашнего дня они зачислены в нашу эскадрилью.
— Но как?.. — Северус не находил слов. — Они же всегда говорили, что опыт полёта на многомоторных самолётах поможет им устроиться в жизни.
— В мирной жизни, — мягко поправил Люциус. — А сейчас война.
— Какого чёрта? А если с Поттером что-то случится, кто будет заботиться о Лили?!
Люциус с таким интересом взглянул на Северуса, что до него медленно стал доходить смысл сказанного, и он попытался оправдаться:
— Ну, я же тоже могу погибнуть, а у неё ребёнок…
Люциус удивлённо приподнял бровь, и Северус совсем запутался:
— Я не хотел сказать, что твоя Нарцисса останется одна… тьфу ты, чёрт! Я вообще о другом!
— Конечно, о другом. И пилоты бомбардировщиков гибнут не меньше. А ты не ревнуй — «Спитов» на всех хватит.
И как у Люциуса получалось так ловко разобраться в том, о чём сам Северус лишь смутно догадывался? Не то чтобы он ревновал — «Виккерс Веллингтон» тоже был неплох, но сравнения со «Спитфайром» не выдерживал.
— Вот ещё, — фыркнул Северус, — ревновать. Просто теперь будет глаза мозолить. В одной эскадрилье и не разойтись так-то.
— Зато он теперь будет спокоен в небе.
— С чего это вдруг?
— Ну, он будет уверен, что в это время ты не у его супруги.
Северус даже не нашёлся с ответом. Неужели Люциус, и правда, так считает? Хотя вряд ли он тогда стал бы прикусывать губу, скрывая улыбку.
— Шутишь, да?
— Возможно, — Люциус откровенно веселился. — А быть может, и нет. Хотя Поттер — тот ещё ревнивец.
— Угу, — отозвался Северус. — Вот и иди с таким в бой.
А между тем перспектива вступления в бой становилась всё ближе…
========== Люциус. 1940-1941 гг ==========
Суровые времена требуют жёстких мер — это понимали все. Иначе слова Черчилля о том, что он не может предложить нации ничего, кроме крови, тяжкого труда, слёз и пота, не вызвали бы такого резонанса. Его поддержали во всём — и когда он создал Министерство обороны, сосредоточив в одних руках руководство военными действиями и координацию между флотом, армией и ВВС, и когда отказался вести переговоры с Гитлером, отвергнув порочный мир, за который выступали некоторые весьма уважаемые члены парламента.
Однако не успел Черчилль занять кресло премьер-министра, как немецкие войска, действуя по плану «Гельб», развернули наступление на территории нейтральных Бельгии и Голландии. Почти сразу же последовал приказ о поддержке наземных войск авиацией, и их эскадрилья ночных истребителей изменила стратегию. В небе над Францией они приняли свой первый бой.
Люциус, разумеется, не раз представлял себе, как это будет, только всё было иначе. Начать с того, что он оказался не готов к скорости сближения самолётов в воздухе. Он ещё не успел расстрелять все патроны, как заметил мигающую лампочку, напоминающую о необходимости дозаправки. Пришлось возвращаться. Первые бои остались в памяти чередой мелькающих картинок и ощущением собственной уязвимости. «Мессершмитты» уступали «Спитфайрам» в маневренности, но легко набирали недоступную «Спитам» высоту и выжидали удобный момент для атаки сверху.
Через несколько дней боёв нападающие поменяли тактику. Теперь наземные позиции сначала подвергались массированной атаке бомбардировщиков, а потом вступала пехота. Конечно же, первостепенной задачей стал срыв бомбардировок, но успех был бы гораздо больше, если бы не прикрывающие атаки истребители противника. Поэтому приходилось воевать сразу на два фронта, и Люциус мог только радоваться, что его тыл прикрывал Снейп, без лишних слов следовавший за ним тенью.
Люциус поймал «Дорнье» в прицел своих «браунингов», но скорость сближения была высоковатой. Времени хватило лишь для очень короткой очереди, и Люциус безуспешно попытался сбросить скорость, чтобы повторить манёвр. Однако он с удовлетворением заметил появившийся дым и искры при попаданиях пуль. Держаться позади не получилось, и Люциус постепенно приблизился к «Дорнье» с его правого борта, направляя очередь пулемета по кабине — наиболее уязвимому месту врага. Немецкие борт-стрелки, должно быть, были ослеплены или ранены, поскольку ответного огня не последовало. Тогда Люциус снова нажал на гашетку пулемёта и, заметив пламя, закричал: