Радарные станции слежения контролировали морское пространство. А вся территория Британии находилась в зоне ответственности Корпуса воздушных наблюдателей с его системой постов, расположенных через каждые пять миль. Через радарные станции и посты наблюдения шёл огромный поток информации. Она собиралась и подвергалась тщательной фильтрации, чтобы исключить дублирование и ошибки, после чего поступала в штабы авиагрупп, а оттуда немедленно на командные пункты секторов наведения. На все это уходило не более четырех минут, за которые бомбардировщики могли пролететь около девятнадцати километров. А так как за такой короткий промежуток времени курс изменить было невозможно, перехватить противника представлялось достаточно простым делом.
Сначала это была разведка. Люциус понимал, что противник прощупывает их в поисках слабых мест, и злился, что все их попытки перехвата оказывались провальными. «Мессершмитты» вторгались маленькими группами, и оставалось только злиться, в очередной раз заметив хвост сто девятого. Напряжение нарастало. Казалось, основной задачей противника было нападение на прибрежные объекты и конвои, сопровождавшие гражданские суда. Теперь доходило до четырёх вылетов в день, и Люциус понимал, что это не предел.
Девятнадцатого июля Маккензи поднял в небо по тревоге четыре звена. В районе Фолкстона сто девятые «Мессершмитты» крепко прижали сто сорок первую эскадрилью, вооруженную «Дефиантами». Пилоты Люфтваффе сбивали эти медлительные, неповоротливые и слабо вооружённые самолёты, словно цели в тире. Бой проходил над морем, и Люциус повёл свой «Спитфайр» наперерез атакующей группе, пытаясь её отсечь.
Воздушные бои при всей их скоротечности казались очень долгими, словно каждое мгновение растягивалось до бесконечности, вмещая в себя множество событий. И если поначалу Люциусу было крайне сложно управлять самолётом, одновременно стреляя по цели, то сейчас он при этом успевал ещё и выхватывать картинки происходящего. За свой тыл он не переживал, ведь его надёжно прикрывал Северус, всегда держащийся позади и чуть выше.
В этот раз всё пошло иначе, и Люциус понял, что им противостоят настоящие асы. Пока он ловил в прицел свой сто девятый, он вдруг понял, что не видит привычной тени, отбрасываемой «Спитом» Северуса. Так и есть! Два «Мессершмитта» зажали его в тиски, поочерёдно выпуская по нему очереди трассирующих пуль. Люциус развернулся гораздо медленнее, чем того хотел. Он прекрасно понимал, что шансов у Северуса нет. Даже если его не настигнет пуля, то попытка спрыгнуть с парашютом — добьёт. На воде никто не сможет ему помочь.
Медленно, как же медленно! Пока Люциус боролся с законами аэродинамики, на помощь Северусу пришли Поттер с Блэком. Они одновременно атаковали сначала ведомый «Мессер», пилот которого безвольно уткнулся головой в стекло, после чего самолёт сорвался в пике, а потом разделались и со вторым. Это была безоговорочная победа.
Глядя на них, Лонгботтом и Розье завалили ещё один сто девятый. Однако ликование Люциуса было недолгим. Пока они вели свои воздушные дуэли, был сбит Уоттерс, да и из десяти «Дефиантов» осталось только шесть. Но зато и «Мессершмитты» удалялись, скрываясь в облаках, а значит, пора было возвращаться.
Посадив самолёт, Люциус не спешил поднимать фонарь, чувствуя, как сильно дрожат руки. Он снял шлем и, наплевав на многолетние привычки, вытер заливающий глаза пот тыльной стороной ладони. Платок можно найти и после.
А Северус уже успел спрыгнуть на землю и теперь направлялся к самолётам Поттера и Блэка. Упустить такой момент Люциус не мог, поэтому быстро оставил свой «Спит» и поспешил следом. Северус несколько мгновений стоял напротив Поттера, пристально глядя тому в глаза, а потом шагнул навстречу и стиснул его в объятиях.
Любые слова благодарности были бы тут лишними, но вот довольный свист Блэка приятно разрядил обстановку.
— Снейп, а меня? — радостно оскалился Блэк. — Я тоже люблю обнимашки и всё такое.
Он поиграл бровями и явно не ожидал, что Северус примет его слова как руководство к действию. Впрочем, Блэк быстро подхватил игру и даже расцеловал Северуса, со словами, что давно об этом мечтал. И вместо того чтобы разозлиться, Северус расхохотался.
Люциус подошёл поближе, протягивая пачку сигарет:
— Угощайтесь.
— Эх, — Блэк мечтательно прикрыл глаза. — И потискался, и покурил, теперь бы ещё выпить, и день, можно считать, прошёл не зря.
— Ох, а я как напьюсь после победы, — Поттер широко улыбнулся и, взглянув на Северуса, подмигнул: — А ты, Снейп, нам сыграешь на волынке. И споёшь.
— Я столько не выпью, — мгновенно отозвался Северус.
— Куда ты денешься? — Блэк критически его оглядел, словно прикидывая, сколько пива в него можно залить. — И выпьешь, и споёшь, и сыграешь… за победу-то.
— Чёрт с тобой, Блэк! Я даже станцую.
— Ловлю тебя на слове.
Люциус затянулся, прикрывая глаза. Ещё никогда победа не казалась ему такой далёкой.
***
Характер военных действий заметно изменился двенадцатого августа. Тогда массированной атаке подверглись радиолокационные станции, расположенные на южном побережье. Правда, серьезные повреждения получила только станция в Вентноре. На станциях в Дувре, Пивенсее и Рое последствия бомбардировок можно было устранить в течение нескольких часов, хотя стало ясно, что они выйдут из строя и довольно быстро, если налёты повторятся. Жизненно необходимые Истребительному командованию «глаза» — радарные установки — оказались под угрозой.
В тот же день были совершены многочисленные налеты на аэродромы истребительной авиации, которые показали, что отныне смертельной опасности подвергается вся система обороны Британии, а не только ее «зрение». Люциус проклинал своё отличное воображение, рисовавшее картины неминуемого краха, однако Британию спасло чудо. Или бог, а может, и какая-то добрая фея, решившая поработать сверхурочно. Из разрушенного Вентнора продолжали идти фальшивые сигналы, создавая полную иллюзию нормально работающей станции, а брешь частично залатали переносными установками.
Остальные станции вскоре вновь вышли в эфир, и, наверное, это позволило командованию Люфтваффе сделать ошибочный вывод, что радары невозможно вывести из строя. Во всяком случае, у Люциуса сложилось именно такое впечатление. А ведь было ещё и весьма спорное высказывание Рихтгофена, соблазнившее многих немецких лётчиков, о том, что чем раньше британские истребители начнут взлетать с аэродромов, тем скорее их можно будет сбить. Как тут не восхититься силой слова и мощью пропаганды?
Как бы то ни было, но противник не смог воспользоваться плодами своих первоначальных успехов. Та же добрая фея поработала и над защитой командных пунктов секторов. Во всяком случае, немецкая разведка ни на секунду не заподозрила, что источники сигналов, которые немцы постоянно засекали, расположены на поверхности земли и довольно далеко от авиастанций. К тому же стало очевидно, что противник не знает, где базируются истребители. И в итоге большую часть своих усилий германская авиация потратила на бомбардировку второстепенных целей.
— Они всё ближе.
Северус курил, привычно вглядываясь в серое небо. Только теперь они сумели оценить низкую облачность, дающую возможность передохнуть после череды утомительных вылетов. Люциусу не понравилась глухая тоска в голосе друга, и он решил его взбодрить:
— Но им сюда не пройти.
И тут же, словно в опровержение его слов, послышался нарастающий гул моторов низколетящего самолёта. Люциус оглянулся и под нижней кромкой облаков увидел восемьдесят восьмой «Юнкерс», разворачивавшийся для прохода над лётным полем.
— Бежим!
Не сговариваясь, они с Северусом бросились к стоянке «Спитов», рядом с которыми заметили копошащихся техников.
— Запускай!
Гул моторов и стрекот пуль, казалось, не имели ничего общего с реальной жизнью, в которой техникам ничего не мешало запустить двигатели, а Люциусу запрыгнуть в кабину «Спитфайра» едва ли ни с земли.