Люциус хотел сказать, что его это не волнует, но прикусил язык. Волнует, да ещё как! Смерть — не та дама, о встрече с которой мечтаешь, но если она назначила свидание… Проклятье!
— Я могу вытащить только одного, — тихо сказал Риддл.
Именно этого Люциус и боялся. Он прикрыл глаза ладонью и тихо сказал:
— В тот день Мальсибер сдался сам, нарушив Устав и все правила.
Риддл напряжённо молчал и, кажется, даже перестал дышать. Люциус потёр совершенно сухие глаза и продолжил:
— Он сознательно повредил свой самолёт и, выпрыгнув с парашютом, сдался в плен.
— Скуадрон лидер Малфой, вы отдаёте себе отчёт…
— Да. Я не стал свидетельствовать против него лишь потому, что меня восхитил его поступок.
— Неужели? Вы знаете, как такие признания расценивает военный трибунал?
— Да, мистер Риддл. И я готов подтвердить свои слова под присягой.
Во взгляде Риддла Люциус ясно видел приговор себе и Северусу, поэтому сильно удивился, когда тот на мгновение стал мягче.
— Всё-таки идиотизм заразен, — пробормотал Риддл и ушёл, оставив Люциуса в совершеннейшем смятении.
***
Информация о побеге пленных лётчиков была засекречена, и, наверное, в этом даже был смысл, но Люциусу казалось, что он сходит с ума от отсутствия известий. Время тянулось бесконечно, а выписанный на предъявителя чек в банк Швейцарии не давал никаких гарантий. Люциус направился в кабинет Риддла лишь двадцать девятого марта, и пока пересёк два коротких коридора, успел себя накрутить так, что ему с порога была вручена стопка с пахнущим полынью пойлом. Желудок обожгло.
— Что? — выдохнул Люциус.
Риддлу не нужны были другие вопросы — он молча положил перед ним листок, на котором значилось пятьдесят фамилий. Не доверяя себе, Люциус трижды перечитал список, пока не убедился, что ни Снейпа, ни Мальсибера в нём нет.
— Спасибо.
— Самым трудным оказалось убедить заинтересованных лиц в том, что Снейп имеет вес как потенциальный заложник, — Риддл улыбнулся уголками губ, но взгляд его оставался по-прежнему холодным. — Их разделили по разным лагерям.
— Плохо.
— Я склонен с этим согласиться, но изменить ничего не могу, — Риддл устало потёр виски.
Люциус склонил голову:
— Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, но…
Риддл с интересом взглянул на Люциуса:
— Зато это знаю я. Нужно будет выступить перед курсантами авиашколы в Станстенде. Поднять их боевой дух.
Отказываться было нелепо. Мало того, что Люциус любил публичные выступления, так ещё и в Станстенде был Блэк, а потребность навестить старого боевого товарища назрела давно. Лучшего повода и не найти.
— К вашим услугам, сэр.
Очевидно, что у Риддла просто не было времени на работу, которой не гнушался король. Впрочем, король не служил в штабе Истребительного командования.
В Станстенд-Маунтфитчет поезд прибыл уже в сумерках. Люциусу предстояло переночевать на авиастанции, чтобы вернуться в Лондон утренним поездом. После недолгих размышлений он решил провести встречу с курсантами сразу после ужина, чтобы потом было время пообщаться с Сириусом.
Люциус с интересом рассматривал учебную авиастанцию, видевшую первый полёт Северуса, Сириуса, Джеймса и Мальсибера. Если бы не война, то судьба каждого сложилась бы совершенно иначе, и не было даже сомнений, что гораздо лучше — все они были талантливыми пилотами. Люциус стиснул зубы и запретил себе даже думать о Северусе в таком ключе. Он обязательно вернётся, обязательно!
Сириуса Люциус отыскал почти сразу и стоически вытерпел все его постукивания, похлопывания и крепкие объятья.
— Как ты?
— Нормально. А ты?
— Неплохо.
— Ты специально ко мне? — прищурился Сириус.
— Попутно.
— Мы переписываемся с твоим сыном.
— Я знаю.
— Ты ведь не собираешься ему запрещать?
— Нет.
Люциусу показалось, что Блэк вздохнул с облегчением. Они быстро договорились встретиться после выступления, и Люциус отправился в штаб.
В клубе было шумно, но этот шум стих, стоило появиться флайт-лейтенанту Боунсу.
— Счастлив представить вам замечательного боевого офицера, кавалера креста «За лётные боевые заслуги» и Военного креста, скуадрон лидера Малфоя.
Люциус вышел вперёд и поклонился аудитории, встретившей его бурными аплодисментами. Он оглядел курсантов, и его сердце сжалось от болезненного понимания — какие же они все юные! Драко казался немногим младше, а ведь этим мальчишкам скоро предстоит идти в бой. Люциус постарался сосредоточиться на своей речи, но почему-то сейчас все её слова казались фальшивыми и чересчур пафосными. Когда пауза уже грозила затянуться, он кивнул слушателям в знак приветствия и начал:
— Я никогда не мог понять, почему противник решил, что ему помогут лишь разрушительные рейды бомбардировщиков. На самом деле потери укрепляли дух британцев в борьбе против них. И если в схватке двух истребителей и можно увидеть что-то романтичное и прекрасное, то бомбардировщик можно разглядывать лишь как цель.
Люциус не стал говорить про упоение боем, умолчал он и о таких мерзостях войны, как боль и потери. Этот опыт будет у каждого своим, и его не избежит никто. Чтобы не представлять лица этих мальчишек на фотографиях в траурных рамках, Люциус сосредоточился на Блэке, отмечая, как сильно тот изменился. Едва ли не до полной неузнаваемости, но больше всего поражало отсутствие улыбки и поседевшая прядь в угольно-чёрных волосах.
— Сэр, а вы участвовали в битве за Англию?
— Да. Вместе с вашим инструктором, — Люциус поклонился Сириусу, на что тот презрительно скривился, и закончил: — Как сражались вместе с ним и в небе над Францией.
Напрасно Люциус думал, что после его слов приободрённый Блэк займёт его место и, распушив хвост, начнёт рассказывать о своём героическом прошлом. Нет, тот лишь пожал плечами и даже не подумал встать со своего места. Удивительно, что и курсанты не стали ему досаждать — словно их разделяла с ним стена, целиком состоящая изо льда.
Впрочем, свою миссию Люциус выполнил с честью. Хотя, конечно, чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что не был до конца честным и не предостерёг.
— Люциус, я не узнаю тебя, ты с такой серьёзностью говорил об осторожности, будто не понимаешь, что мальчишки таких слов просто не слышат, считая себя самыми умными.
В маленькой комнате Блэка царил хаос, а занавески были небрежно сколоты Военным крестом. Сириус смахнул со стола на пол какие-то бумаги и, не глядя, запнул их под кровать.
— У меня есть граппа, будешь?
— Да.
Война, определённо, расширяла гастрономические горизонты Люциуса — какую только гадость ему не приходилось пить… впрочем, и есть тоже. И тёплая граппа была ещё не самым худшим вариантом.
— Как ты? — снова спросил Люциус после четырёх рюмок.
— Живу, — попытался улыбнуться Сириус. — Как-то. Каждый день одно и то же… бесконечный день. Меняются только лица курсантов. И я стараюсь их не запоминать… чтобы потом, если что…
Сириус опрокинул в себя очередную рюмку и взглянул на Люциуса больным взглядом.
— Думал ли я, что буду так ждать писем от Снейпа? Хрен там! А когда он перестал писать? Ты не представляешь, как я боялся узнавать о нём! Вроде бы пока я не знаю, он там где-то живёт. Проклятье! — Сириус хлопнул по столешнице так сильно, что она загудела. — Когда эта война уже закончится?!
Люциус молчал, потому что боялся не сдержаться, если скажет хоть слово. А Сириус продолжал выворачивать наизнанку душу:
— Я видел его во сне…
— Кого?
— Снейпа… Северуса, — Блэк тяжело сглотнул. — Его расстреливали в каком-то овраге. Я никогда не видел, как это бывает, но тут… буднично, понимаешь? Для кого-то это работа.
Люциус ощутил леденящий холод, поселившийся где-то в животе и постепенно морозящий всё тело.
— Его должны были расстрелять, — выдохнул он. — Но он выжил.
Во взгляде Блэка плескалось безумие:
— А ты уверен, что он жив? Я видел этот мёртвый взгляд, спокойное лицо… я закрывал ему глаза.