— Беллатрикс не хотела, чтобы вам об этом сообщали чужие люди. И я тоже. Правда, я не знаю, чем могу помочь.
— Вернон ушёл на фронт, — глухо заговорила Петунья. — Родители умерли… друг за другом. Я осталась с ними одна… совсем одна.
— Вам нужна помощница по хозяйству, — Люциус стиснул ледяную ладонь Петуньи. — Позвольте, я буду оплачивать её услуги?
— Я справлюсь, — она вытерла лицо и снова вздёрнула подбородок. Если бы не дрожащие губы, в её силу можно было бы поверить. — Мне помогают соседи. А если вам некуда девать деньги, то могли бы открыть счёт на имя Гарри. Когда-нибудь он вырастет, и эти деньги ему пригодятся.
— Я могу избавить вас от обузы, — тихо предложил Люциус.
— Нет, — Петунья поджала губы. — Он не обуза.
Люциус ощущал себя бестактным, но это не мешало чувствовать ответственность за осиротевшего ребёнка. Поэтому он продолжил:
— На что вы живёте?
— Лили отдавала мне всё своё жалование, а я никогда не была транжирой, кроме того, Вернон тоже присылает. Нам хватает, — Петунья с достоинством расправила плечи.
Люциуса всегда восхищала сила духа, о чём он и сообщил Петунье. Она впервые за разговор улыбнулась:
— Скажете тоже… это Лили у нас была сильной, а я так… — она устало махнула рукой. — Но если вы и в самом деле так думаете, то может, не откажете мне в просьбе?
Люциус поощрительно кивнул, гадая, о чём она его попросит, и мысленно прикидывая, в какую сумму это может вылиться. Петунья снова попыталась улыбнуться, но у неё не вышло.
— Господин офицер, к сожалению, я не знаю, как к вам обращаться…
Люциус обругал себя за то, что на войне совершенно забыл о приличиях и элементарной учтивости.
— Мистер Малфой, к вашим услугам.
Петунья вымученно улыбнулась и попыталась изобразить книксен.
— Мистер Малфой, если вы хотите сделать что-то для меня, то, пожалуйста, пообещайте одну вещь.
Заинтригованный Люциус медленно кивнул:
— Всё, что вам будет угодно.
Не потребует же она чего-то немыслимого?! Петунья несколько раз нерешительно взглянула на Люциуса и выдохнула:
— Я хочу, чтобы Дадли стал лётчиком! — она пару мгновений молчала, будто ждала возражений, а потом горячо заговорила: — У нас в городке не пробиться до самой смерти, а какие-то университеты нам недоступны, да и наукам с детства надо учиться.
— Летать тоже надо учиться, — улыбнулся Люциус.
— Да кто ж спорит? Но это можно и не с детства. Снейп же смог! Такой вечно был замарашка в материной блузке, а каким стал? Я ж его в последний раз когда увидела, даже не сразу узнала!
Упоминание Северуса вызвало целый шквал эмоций — от иррационального умиления до боли в позорно дрогнувшем сердце. Думать о том, где сейчас Северус, и что с ним происходит, было невыносимо тяжело, и Люциус привычно спрятал эти мысли в самые дальние закоулки сознания. Он подумает об этом потом, после возвращения Северуса.
— Он, наверное, сильно переживает из-за Лили? Они были близки, — Петунья болезненно поморщилась. — Не в том смысле близки, что люди болтали. Они дружили. И, наверное, он её даже любил, ну, знаете, как это бывает?
— Знаю.
Петунья осеклась, виновато взглянув на Люциуса.
— Вы поможете?
— Чем?
— Если вы замолвите за него словечко, то его точно возьмут в лётческую школу. Вам же не трудно? А дальше он уже сам.
— А вы уверены, что он захочет?
Петунья провела его в комнату и кивнула на полку, где стояли две модели самолётов: та, что Северус заказывал для Гарри, и вторая, в которой Люциус с удивлением узнал свой довоенный «Спитфайр».
— Это их любимые игрушки, и играют они только в лётчиков… в этого… Драко. Я сама не очень разбираюсь, но Гарри всегда про него говорит… и вроде бы что-то в газетах было…
От нахлынувших чувств Люциус зажмурился, но сумел быстро взять себя в руки.
— Я рекомендую вашего сына в лучшую авиашколу.
Петунья чопорно достала из рукава платочек и промокнула сухие глаза:
— Бог воздаст вам по заслугам, мистер Малфой, а я буду молиться за вас.
Люциус уже собрался уходить, но всё-таки решил поинтересоваться:
— А почему вы просили только за одного ребёнка?
— Мне показалось, что о Гарри вы позаботитесь и без моих просьб, — Петунья вздохнула. — Всё-таки Лили умела выбирать друзей.
На службу в этот день Люциус не вернулся. Вместо этого он решил провести тихий вечер дома, пусть и в одиночестве. И пока трясся в поезде до Лондона, он не мог перестать думать о Гарри, который играет «в Драко» со своим кузеном. Чтобы попрощаться с Люциусом, мальчишки вынырнули откуда-то из кустов по зову Петуньи, и лоб Гарри рассекала свежая ссадина. Петунья тут же пожаловалась на сына соседа, от которого «проходу нет», но судя по довольным лицам братьев, в этот раз удача была на их стороне.
Из-за очередного налёта на Лондон поезд долго стоял где-то в поле, и домой Люциус попал, когда уже стемнело. Первым делом он задёрнул тяжёлые портьеры, а потом чиркнул зажигалкой, пытаясь обнаружить свечи.
— Привет!
Загоревшийся на журнальном столике огонёк свечи выхватил из темноты бледное лицо Беллатрикс — большой любительницы эффектных появлений.
— Добрый вечер! — Люциус порадовался, что ему удалось сохранить хладнокровие.
— А я к тебе в гости пришла, — Бель взяла подсвечник и очертила круг. — У тебя так хорошо. Тихо.
— Нарцисса и Драко уехали на всё лето в Станстенд.
— Да. Я знаю, — Беллатрикс потерянно смотрела на Люциуса. — Но так даже лучше. Ты не подумай, я её люблю, но с тобой мне гораздо проще разговаривать… к тому же я буду курить, а она не одобряет… Нарси слишком совершенна для откровений.
Люциус поставил на столик пепельницу, после чего принёс коньяк и два бокала. Беллатрикс пробормотала слова благодарности и закурила, устраиваясь в кресле поудобнее. Она даже стянула форменные сапоги и поджала под себя ноги, а потом тихо сказала:
— Лили не хотела жить.
— Почему ты так решила?
— Я знаю, как она летает… летала, — быстро поправилась Бель и прокашлялась, прочищая горло. — Я знаю, как она умела маневрировать, какие трюки исполнить, а тут… я это видела… и я ничего не могла сделать.
Люциус разлил по бокалам коньяк, вспомнил о том, что забыл пообедать, и принёс банку армейской тушёнки, которую открыл ножом. Он хотел выложить мясо на блюдо, но Бель остановила его:
— Давай представим, что мы на заброшенной авиастанции, или вообще потерпели крушение и совершили вынужденную посадку.
— Меня пугают твои фантазии.
— А меня душат рамки приличий и условностей, — парировала Бель. — Давай, ты же можешь быть просто человеком, а не манекеном с палкой в заднице и вечной фальшивой улыбкой.
— Бель, как можно? — почему-то её резкость больше не раздражала, и Люциус журил Беллатрикс, скорее отдавая дань многолетней привычке, чем желая осадить.
— Ох, Люци, ты лучше меня знаешь, что можно и так, и не так, — Бель затушила сигарету, после чего подняла бокал и сделала небольшой глоток. — И как хорошо, что мы это знаем…
Мясо они выбирали вилками из жестяной банки по очереди, и Люциус хотел было сказать, что коллекционный коньяк не заслужил подобного отношения, но не стал. Если от такой ерунды ноша Бель становиться легче, то почему нет?
— А что ты сказал Гарри?
— Ничего, — Люциус тоже закурил. — Я не смог. Это было гораздо хуже смерти. У него такие глаза… мне было страшно погасить в них свет…
— Я бы тоже не смогла, — Бель ещё пригубила бокал. — Это страшно, Люци… очень… очень страшно, когда дети остаются без родителей.
— Я пообещал перечислять деньги на его счёт.
— Если бы это всё решало, — Бель обхватила себя руками и принялась раскачиваться в кресле. — Ты не представляешь, как я боюсь… и как хорошо, что у меня есть вы с Нарси. Вы не бросите ребёнка, ведь правда?